ВОЕННЫЕ ПЕНСИОНЕРЫ ЗА РОССИЮ И ЕЁ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ

Юрий Болдырев о запрете всякой самоорганизации граждан
Юрий Болдырев
Фото: Артем Геодакян/ТАСС

Многие спрашивают меня, почему ничего не пишу о выборах. Что на них делать, участвовать ли и за кого голосовать?

Эта статья не оплачена из избирательного фонда какой-либо партии и какого-либо кандидата, и потому по нынешним правилам призвать голосовать за кого-то или против кого-то — просто не имею право.

А тут и символическое событие: именем Российской Федерации словосочетание «умное голосование» запрещено к выдаче в поисковиках «Гугл» и «Яндекс».

А в хваленом отечественном «Спутнике»? Если не ошибаюсь, еще совсем недавно государственные деньги выделялись и расходовались на такой «патриотический» поисковик? И вот крамольная мысль: а если бы патриотический «Спутник» (как аллегория всему, что у нас делается за государственные деньги) удался бы, то есть, если бы государственные деньги в кои-то веки на самом деле пошли бы на дело, так, может быть, и запрещать словосочетание «умное голосование» не пришлось бы — не было бы насущной необходимости?

А так — коль скоро у нас кругом сплошной вот такой вот «спутник» (во избежание проблем у издания, вынужден иметь в виду исключительно и только поисковик), остается только одно — запрещать. Желательно все, что со словами «умный», «разумный», плюс сколько-нибудь «рациональный», «целесообразный», не абсолютно идиотский… А заодно и «честный», «достойный», «перспективный», в общем, дающий надежду на какое-то будущее.

Но вернемся к выборам. Умное голосование — нельзя.

А глупое голосование?

Это — пожалуйста. Чтобы все до бесконечности спорили, с какой стороны разбивать яйцо, с тупой или острой. И в этой непримиримой принципиальной дискуссии нам предлагается даже не два, а чертова дюжина плюс один вариантов — целых четырнадцать партий. Не хочу сказать, что все они на одно лицо — и партии, и их идеологии (там, где они на самом деле есть), и люди — очень разные.

Но, обратите внимание, на любую тему, в любом направлении — как минимум два, а то и три с виду (по названию) похожих образца. Даже «зеленых» — и тех пара. Понятно: чтобы максимально размазать голоса всех, кто не за действующую власть, кто хотя бы за какую-то ей альтернативу.

А мы все еще — такие самостоятельные и своевольные. И каждому кажется, что он лучше видит, кто ему милее, кого стоит поддержать. Есть даже своя наивная принципиальность: мол, пусть те, за кого я проголосую и не пройдут, но зато я поступлю принципиально, поддержу тех, кто говорит именно те слова, которые разделяю я, тех, кто именно мне милее. И невдомек бедным людям, что манипуляторы работают не только по масштабным площадям-территориям, но и по «секторам».

Одним — убедительно одно, другим — не менее убедительно другое. Их задача — ни в коем случае не допустить, чтобы люди проголосовали, скажем условно, не за первую партию «синих», а за вторую, вроде как, ей альтернативу. Нет, задача — чтобы голоса разделились, точнее, размазались примерно поровну. Чтобы в результате — не прошел из них вообще никто, а голоса затем перераспределились между лидерами.

В общем, всякое своеволие, но не организованное, не позволяющее реализовать, пусть не идеальную, но хоть какую-то, сколько-нибудь единую волю — только приветствуется.

Аналогично и даже еще более очевидно — с выборами по одномандатным округам. Напомню: были когда-то времена, три десятка лет назад, когда выборы в парламенты проводились в два тура. То есть, я бы сказал, всерьез. В те далекие времена голосование в первом туре просто за того, кто тебе милее, было не идеально, но все-таки более обоснованно — это было голосование за выход во второй тур.

И там, конечно, по хорошему, нужно было договариваться, чтобы более или менее сонаправленные кандидаты взаимно не нейтрализовали друг друга, пропустив вперед кого-то третьего. Но уж во втором туре голосование очень часто носило характер, что называется, не выбора лучшего, но недопущения явно неприемлемого. То есть, в итоге проскочить относительно случайный человек и тогда мог, но прокрасться, проползти незаметно тому, против кого явное большинство, та система все-таки не позволяла.

Теперь же правила — совершенно идеальны для тех, кого в прямом явном противостоянии во втором туре избиратели никогда не поддержали бы. В нынешней однотуровой системе нетрудно набрать относительное большинство за счет того, что, при наличии административной поддержки, денег и прохиндеев-«политтехнологов», голоса противников можно размазать, в том числе, между искусственно похожими кандидатами, вплоть до выдвижения спойлеров-однофамильцев, что со всем цинизмом уже более двух десятилетий в этой избирательной системе неприкрыто практикуется.

То есть, знаменитое «разделяй и властвуй» дополнили «оболванивай и размазывай голоса» — и дело легко делается.

Что такому, действительно, согласитесь, глупому в нынешней ситуации неорганизованному голосованию могло бы противостоять?

К сожалению, только то, что теперь в поисковиках выдавать запрещено.

А тупое неголосование?

Это — еще лучше. Ведь никакого требования хотя бы какого-то минимального порога явки — нет. Даже если только лишь один кандидат от партии власти сам придет и проголосует за себя, а всех остальных тем или иным способом не допустят — этого будет достаточно.

Да и полноценного контроля за тем, сколько же человек на самом деле проголосовало — нет. Раньше, когда выборы проводились в один день и исключительно очно, хотя бы теоретически можно было посчитать, сколько человек пришло на участки. Но теперь, когда голосование растянуто на три дня, да еще и когда параллельно проводиться голосование в электронной форме, наблюдение за которым в принципе под большим вопросом, кого вообще интересует, пришли вы на участок или нет?

Нет, бойкот, конечно, это красиво. И, вроде, принципиально. Типа «мы — не они, и в их грязные игры не играем». Но вот только почему-то Роскомнадзор с иском о запрете слова «бойкот» или словосочетания «бойкот выборов» не выступает, в суд не обращается. Почему бы это? А вот против всякой попытки достаточно масштабно организоваться, сплотиться и выработать единую тактику голосования, как мы видим — категорически против.

И после этого кто-то всерьез будет пытаться убеждать публику, что нынешняя власть больше всего боится, что мы на выборы не придем, просто прямо таки в ужас приходит от угрозы нашего бойкота?

При этом невозможно не согласиться, что игры — грязные. И доведенное до совершенства сугубо искусственное затруднение создания и функционирования политических партий, и законы, запрещающие участие в выборах за сотрудничество с якобы «экстремистами», да еще и признающее «экстремистами» задним числом, и произвол в признании собранных подписей в поддержку кандидатов «недействительными», и предельно наглое снятие с дистанции хоть сколько-нибудь самостоятельных и дееспособных альтернативных нынешней власти кандидатов, и растягивание голосования аж на трое суток, что делает процедуру наблюдения за голосованием на участках почти нереализуемой, и, наконец, сугубо искусственное и ничем не обоснованное ограничение наблюдения, в том числе, подключения граждан к видеонаблюдению в реальном времени.

Плюс — вишенка на торте — электронное голосование: специалисты подтвердят, что здесь известная «борьба между мечом и щитом» еще в самом зародыше, и оснований доверять тайному голосованию в электронной форме, организованному действующей властью, нет совершенно никаких, даже самых малейших…

Очевидно, все сделано для того, чтобы возможности фальсификации расширить, а средства наблюдения и пресечения фальсификаций, соответственно, ограничить. Издевательство, согласитесь, неприкрытое, демонстративное.

Что в такой ситуации, естественно, хочет сделать уважающий себя человек? Понятно: на таких условиях с этими наперсточниками — ни в каких играх не участвовать.

А они, там наверху, наверное, ужасно расстроены?

Да они совершенно сознательно и целенаправленно, неприкрыто демонстративно сделали все для того, чтобы к выборам привить нам полное отвращение, буквально, чтобы рвотный рефлекс сработал.

Обратите внимание: компания, при содействии нашего самого справедливого в мире суда присвоившая себе право на бренд «умное голосование», не иначе как по производству овечьей шерсти. А эту власть политологи не зря называют «пиарократией» — язык символов ей более чем знаком. Вы представляете, как эти «пиарщики» во власти радовались: как мы их (они — нас, народ) уделали? Это же власть нам явно демонстрирует: этих «баранов» — нас с вами — разрешено стричь только им.

Какое такое этим баранам еще «умное голосование»?

Таким образом, я сам в полном отвращении к тому, во что мы позволили властям превратить выборы — механизм формирования власти в стране. Никого ни к чему не призываю. Но давайте без иллюзий: от нашего типа «бойкота» властям точно — не холодно и не жарко.

И последнее. Являются ли эти выборы сколько-нибудь судьбоносными для страны?

Не президента выбираем, от которого у нас, особенно после «Поправки в Конституцию», зависит все. А лишь Государственную Думу, региональные и местные законодательные собрания и советы. Полномочия их — кастрированы чрезвычайно. Сами выборы — назвал бы их в нынешнем виде непристойной пародией, так привлекут же…

Но есть конкретные люди, которые даже в этой тяжелейшей ситуации не сложили руки, а продолжают борьбу — теми силами, что у них есть, и в тех условиях, которые благоприятными точно не являются. Там, где такие люди есть, и если вы их знаете, можно ли их не поддержать?

Страна от наших действий или бездействия на этих выборах — точно не изменится. Но конкретные люди, получив или не получив нашу поддержку, в любом случае, приобретя важный опыт, может быть, завтра станут лидерами и командами, способными изменить страну, дать ей шанс на развитие.

Во всяком случае, чтобы никакая власть в будущем не смела столь явно давать нам понять, что мы для нее — не более, чем бараны…