ВОЕННЫЕ ПЕНСИОНЕРЫ ЗА РОССИЮ И ЕЁ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ

Еще в военных училищах у курсантов формируют психологическую установку о неизбежности, естественности и даже желательности трудностей, тягот, лишений.

Такая укоренившаяся в сознании норма транслируется на всю службу офицера, на его близких, даже на его старость: ведь маленькая пенсия - это и есть тяготы и лишения, правда, сразу об этом не сказали.
Идеологической (а другой и быть не может) платформой стойкости офицера является патриотизм, а патриотизм зиждется на двух образах: врага (коварного, жестокого и вечного) и отчизны (святой, немножко суровой, но заботливой).

В действительности патриотизм в современной России - компенсационная мера взамен реальной индексации: чтобы терпели долго, желательно «до доски» и много из бюджета не просили. Власть, немного вкладываясь в плохую идеологию, выезжает на патриотизме, экономя на пенсиях.

Проводникам же современного российского патриотизма ничто (и никто) не мешает регистрировать в стане потенциального противника оффшорные компании, а также покупать яхты и виллы.
Создание образа гипотетического врага и поддержание предвоенной, предгрозовой атмосферы в головах молодежи есть обязательное условие формирования психологии призывника и контрактника. Финансируемая государством кинопродукция о войнах (как о ВОВ, так и о воображаемых) дает вполне ощутимый эффект – не кассовый, но вполне материальный. Это экономия на денежном довольствии, квартирах, санаториях, пенсиях. Детям (будущим военным пенсионерам) в занимательной игровой форме показывают, что война – это типа компьютерного чемпионата: будет много веселья, и обязательно победа (нет).

Между тем наши дети и внуки на сухом языке оперативного управления – это мобилизационный резерв. К нему их готовят в действительности.
Что же касается военных пенсионеров, то они уже приучены «не возникать» и терпеть. Тогда, когда у государства не хватает ресурсов исполнить закон и обещания, «военпенсам» напоминают о «скрепах» наподобие верности долгу, присяги, родных березок и т.д. И пенсионеры принимают это за чистую монету, свято веря, что они еще нужны и дороги своей стране (нет).

Присяга и контракт – разные вещи. Впрочем, государство не заинтересовано в такой детализации, удобнее считать, что контракт – бумажка, а вот присяга – святое.


А как надо было? Надо было честно выполнять обещанное, даже за счет непонятных горящих авианосцев и прощения миллиардных долгов африканским странам. Обещали золотые горы? Дайте золотые горы. Именно так и должна работать долговременная мотивация, рассчитанная на поколения офицеров. В противном же случае все это смахивает на мошенническую схему, на игру в наперстки, на «пирамиду», которая обязательно рухнет.

Деньги есть вещественный эквивалент свободного труда.
Ратный труд тоже оплачивается. К сожалению, государство потихоньку вытесняет с этого рынка труда деньги, заменяя их лозунгами и обещаниями «попозже проиндексировать».

Становится очевидным, что эта пресловутая морковка «будущей индексации» уже съедена инфляцией, хищениями и взятками, превратившись в фикцию. А пенсии военных все больше напоминают подачку.

Источник