ВОЕННЫЕ ПЕНСИОНЕРЫ ЗА РОССИЮ И ЕЁ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ

Почему кабмин отложил решение болезненных вопросов на осень?

Во вторник, 19 апреля, премьер Дмитрий Медведев официально объявил, что правка бюджета-2016 переносится на осень (предполагалась в мае), а следующий бюджет будет трехлетним. Об этом глава Кабмина заявил в ходе отчета в Госдуме о работе правительства.

В чисто прикладном смысле это означает следующее:

— пенсии летом 2016 года не будут индексироваться на величину инфляции (денег на это в текущей редакции бюджета не предусмотрено);

— проблема финансирования «антикризисного плана» будет решаться увеличением нормы отчисления дивидендов госкомпаний;

— приватизация «Роснефти» и «Башнефти» будет перенесена в конец 2016 года или на 2017 год.

Но главное — с точки зрения чиновников — откладывается принятие крайне болезненных решений, без которых выстроить трехлетний бюджет попросту невозможно. Речь идет о пенсионной и структурных реформах, денежно-кредитной политике ЦБ, налогах после 2018 года.

Можно сказать, Кабмин получил отсрочку и теперь использует ее для дискуссий. Сейчас, например, правительство активно обсуждает проект макропрогноза на 2016-й и 2017−2019 годы, подготовленный Минэкономики. Целевой вариант предполагает, что цены на нефть умеренно вырастут за два года (с $ 40 до $ 50 за баррель), рост ВВП РФ составит 1% в 2017 году, 3,3% в 2018-м и 4,5% - в 2019-м. Есть еще базовый вариант прогноза (те же цены на нефть, что в целевом) и консервативный (сверхнизкие цены на нефть — $ 25−35 за баррель).

Если сравнить целевой и базовый сценарии, напрашиваются любопытные выводы. Об этом пишет www.kommersant.ru/doc/2968218 «Коммерсант». Сценарии эти очень близкие, и расходиться начинают только после 2017 года. В целевом варианте ВВП растет медленнее (1% против 1,4%), а реальные доходы населения падают на 0,2% (в базовом растут на 1,7%). Оборот розницы в целевом сценарии в 2017 году не растет (в базовом -увеличивается на 1,5%). Наконец, инфляция в целевом варианте падает до 4% уже в 2017 году.

За этими цифрами, по мнению издания, скрывается следующее: в 2016—2017 годах правительство предпримет настолько жесткие действия на рынке труда, что они ограничат рост номинальных и реальных зарплат, заморозят рост ритейла до 2018 года, и снизят рост ВВП 2017 года на 0,4% от потенциального.

Одновременно с этим государство обнаружит источник инвестиций, не связанный с притоком капитала в страну. Можно предположить, что речь идет о расширении «проектного финансирования» ЦБ и стимулировании импорта при господдержке оборудования для импортозамещения.

Почему члены правительства обсуждают этот план? Дело в том, что с осени 2015 года с подачи помощника президента Андрея Белоусова в Кабмине стала популярна идея, что выйти из застоя можно, принудительно сократив рост реальных доходов населения и увеличив возможности компаний для инвестирования.

Что готовит нам Кабмин, чем чреват перенос строительства четырехлетней бюджетной конструкции на осень текущего года?

— В ходе отчета Медведева перед Госдумой аналитики ждали, что премьер внесет ясность в бюджетную политику, — отмечает руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития Никита Масленников. — Принципиально важно понимать, каким образом финансировать дефицит бюджета, и на какой вообще объем дефицита страна выйдет по итогам 2016 года. От этого зависят инфляционные ожидания, поскольку финансирование дефицита — в отсутствии внятных источников — сопряжено с дополнительной эмиссией. Такая эмиссия, в свою очередь, срывает планы по снижению инфляции и пересмотру в сторону понижения ключевой ставки Банком России. А от ставки и инфляции зависят и стоимость денег для экономики, и динамика реальных доходов населения.

Премьер в ходе выступления обошел молчанием большинство из этих вопросов, но все-таки дал два важных сигнала. Первый — что пересмотра бюджетных параметров весной 2016 года не будет, второй — что настало время возвращаться к среднесрочному бюджетному планированию.

Надо заметить, оба этих сигнала носят, скорее, политический характер. Да, они действительно важны, тем не менее, участники рынка справедливо ожидают более четких решений: когда в правительстве начнется обсуждение трехлетнего бюджета, когда он поступит в Госдуму, когда будут вноситься поправки в бюджет-2016 и приниматься «трехлетка» — в конце первого полугодия, или в октябре, с новым составом парламента?

Ясных ответов на эти вопросы все еще нет.

«СП»: — Почему принятия решений затягивается?

— Потому что ситуация действительно непростая. Прежде всего, остается в силе политическая цель — сбалансировать бюджет-2016 с дефицитом в 3% ВВП. Между тем, по итогам первого квартала, дефицит составил 3,7% - в абсолютном выражении это 712,9 млрд. рублей. А по расчетам, которые еще в феврале Минфин вбрасывал в публичное пространство, при цене нефти $ 40 за баррель, чтобы вписаться в дефицит 3% ВВП, бюджет не добирает 1,4−1,6 трлн. рублей. Если же среднегодовая цена Urals окажется ниже $ 40, можно получить дефицит около 5% ВВП.

Эта конструкция выглядит замысловатой, и вызывает следующие вопросы: на какую цену нефти правительство должно «закладываться»? И откуда брать те самые 1,6 трлн. рублей (по оптимистичным оценкам), необходимые для сведения концов с концами в заданных рамках?

Ответы на эти вопросы зависят от множества факторов, которые остаются неопределенными.

В первую очередь, это цены на нефть. Как мы знаем, попытка стабилизировать нефтяные цены в Дохе провалилась. Котировки сильно не упали только потому, что их поддержала забастовка нефтяников в Кувейте. Но 20 апреля забастовка завершилась, и теперь можно ожидать, что Кувейт снова будет наращивать добычу, и цены на нефть снова пойдут вниз.

В любом случае, волатильность нефтяного рынка возрастет. Спекулянты будут следить за политическими разборками Ирака со странами ОПЕК, и на этом фоне даже цена $ 40 за баррель представляется излишне оптимистичной.

Напомню, что среднегодовая цена Urals по итогам первого квартала составила всего $ 31 за баррель. Правда, за март-апрель она поднялась до $ 37 на ожиданиях от встречи в Дохе, но даже при такой разогретой конъюнктуре не вытягивала до $ 40.

Это значит, «закладываться» надо на меньшую цену, а это грозит ростом дефицита.

Непонятны и другие моменты. Например, сколько дополнительных поступлений в бюджет принесет увеличение нормы отчисления дивидендов госкомпаний (с 25% до 50%). По оптимистичной оценке — около 240 млрд. рублей, по более реалистичной — всего 100 млрд.

Еще примерно 100 млрд. можно получить от изменения налогообложения «нефтянки». Еще 300 млрд. на финансирование дефицита заложено в нынешнем бюджете через механизм государственных заимствований. В принципе, объем заимствований можно увеличить, но это автоматически повлечет снижение инвестиций и деловой активности.

Правительство обсуждает еще ряд решений, но ясной картины, каким будет дефицит и как его закрывать, по-прежнему нет. В апреле прояснить эту картину оказалось невозможным из-за неустойчивости трендов. Именно поэтому было решено отложить принятие решений на второе полугодие.

«СП»: — Какими будут прикладные следствия такого шага?

— Главное следствие — рецессия в этом году продолжится. Вопрос только в ее глубине. ЦБ считает, что годовой спад может составить 1%, внешние наблюдатели настроены более пессимистично, и свои прогнозы в отношении России только ухудшают. Второе следствие — инфляция по итогам 2016 года будет вдвое ниже прошлогодней (6,5−7% против 12,9%). Это даст ощутимое сокращение спада реальных доходов и реальных заработных плат, плюс снижение спада торговой розницы. Это, конечно, еще не драйвер экономического роста, но уже фактор, который позволит экономике РФ держаться на плаву.

Еще одно прикладное следствие — правительство не будет сокращать госрасходы до парламентских выборов, и резко начнет это делать по завершению формирования новой Госдумы. К тому времени Кабмину нужно будет проработать сценарий «перезагрузки» пенсионной системы, и начать, наконец, структурные реформы…

— Откладывание правок бюджета на осень свидетельствует о неуверенности правительства во внешних экономических параметрах, — считает директор Института политических исследований Сергей Марков. — Неясно, например, какое решение примет Евросоюз по антироссийским санкциям в июле текущего года. Понятно, санкции будут продлены, но, возможно, в меньшем объеме. Возможно, кроме того, что Запад снимет неформальные санкции, вроде рекомендации ведущим банкам Европы и США не участвовать в размещении российских евробондов.

Неясным остается и важный политический момент: как Запад будет относиться к российским парламентским выборам? Будет ли он пытаться дискредитировать их результаты, или воспримет их как данность, с которой нужно примириться?

Под вопросом и другой момент. Сейчас власть на Украине фактически перешла под личный контроль главы украинского государства Петра Порошенко. Открытым остается вопрос: к чему приведут эти перемены? Останется ли ситуация на Юго-Востоке Украины в ее нынешнем состоянии, или же Порошенко пойдет на возобновление активных боевых действий в Донбассе?

Плюс к тому, никто сейчас не может сказать, как будут вести себя нефтяные цены.

Как видите, число неопределенных факторов настолько велико, что Кабмин просто не может выработать четкую повестку действий. Дело осложняется тем, что внутри правительства обострилась борьба за экономический курс. Нынешний экономический блок последовательно выступает за сжатие денежной массы, тогда как его оппоненты настаивают на стимулировании экономического роста путем эмиссии и поддержанию спроса.

В результате, в бюджетной политике по-прежнему сохраняется неопределенность. Но есть в этой ситуации и очевидный плюс: правительство не принимает скоропалительных решений, которые могли бы дезинформировать субъектов экономики, и тем самым страхуется от крупных ошибок…