ВОЕННЫЕ ПЕНСИОНЕРЫ ЗА РОССИЮ И ЕЁ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ

Андрей Бабицкий о радикалах и их безвольных симпатизантах

Фото: Zuma/ ТАСС

Есть мнение, что большинство людей, пассивно поддерживающих политический курс украинского руководства на национальное строительство и принявших в качестве культурной и исторической основы этого строительства возведенный за последние 20 лет пантеон новых героев Украины во главе с Бандерой и Шухевичем, на самом деле, стали жертвой своей плохой информированности о нацистской сущности бандеровщины. Дескать, безвольные симпатизанты заворожены искусственно и профессионально созданной реальностью, в которой нацистские преступники посредством подмены смыслов и фигур умолчания обрели статус защитников национальной идеи. Следует лишь жестко привязать инертную массу неофитов к историческим реалиям, как она тут же освободит свое сознание от навязываемой лжи.

Я уверен, что это заблуждение. Очень многие на Украине знают — если не в деталях, то опознавая суть былого на уровне рефлексов, работающих бессознательно в соприкосновении с преданием, — и о еврейских погромах, и о резне в Волыни, и о нацистской природе идей Степана Бандеры, его предшественников и соратников.

Не станем брать фанатиков. Только тех украинцев, которых можно считать обывательским большинством. Они симпатизируют тихо, без суеты и шизофрении, и желания деятельно участвовать в акциях протеста или идти с оружием в руках в зону АТО оберегать единство родины от этих «донецких животных». Это очень узнаваемый и милый тип, малоотличимый от наших соотечественников: радушные, живые, с постоянными хлопотами в семьях и на работе — обычные, простые, работящие. Понадобилось более 20 лет инкорпорирования в их сознание националистических идей и еще одна, страшная своей невозможностью война, чтобы разжечь в них не огонь — нет, а теплое струйное свечение симпатии к историческому нацизму и его современным наследникам. В быту они все те же — искренние и милые, но, соприкасаясь с ожившими призраками, они испытывают не восторг, но сладкий трепет. Осознавая собственную досадную непричастность к великим событиям прошлого и настоящего, они, тем не менее, начали, наконец, понимать, как это было высоко и весело — убить ради Украины, умереть ради нее, творить зверства, которые есть ничто в сравнении с безмерностью и святостью Родины.

С трудом сводящие концы с концами в набегающем потоке будней, копающиеся в огородах, выгадывающие копейки, они просто живут день за днем, выкармливая детей, работая не покладая рук. Им некогда отвлечься, да и не в их характере — совершить поступок: бросить гранату у стен Верховной Рады, броситься под танк, последний раз в жизни выдохнув великие слова «Слава нации!»

Но в их сердцах уже поселилась неколебимая и легендарная, в боях познавшая радость побед, вера, что некто в прошлом шел на великие свершения за них и вместо них. Они воздают должное героям, взявшим на себя в прошлом и не сбросившим по сей день тяжкий грех смертоубийства, обладающим выжигающей душу ненавистью к врагу — у таких была и осталась воля менять ход истории, сминая в угоду ей целые плантации «мыслящего тростника». Герой имеет право и силу вершить человеческие судьбы.

А убитые — и в прошлом, и сегодня — как статистика водорослей — какие-то там евреи, сепары. А родина — вот она. Хочешь — потрогай. Вот украинская березка, вот родник, корова, степи, засеянные пшеницей и кукурузой. И защищать ее — живая традиция, отстраиваемая от силы, воли, земли и крови. На Украине это давно уже стало массовым умонастроением или даже эмоциональной энергией — с отдельными смысловыми включениями она вполне улавливаема статистическими исследованиями, согласно которым, более 50 процентов украинцев воспринимают русских как врага против 18 процентов год назад.

Скажу больше. Неспособность большинства ведомых к решительным действиям — воевать они не хотят, а если идут, то из-под палки — думаю, формирует в них комплекс вины перед яростными, убежденными нацистами, которые и в бой идут, готовые к смерти, и над людьми, как бойцы батальона «Торнадо», измываются, не испытывая ни малейших угрызений совести. Это уже современные герои, которые вышли на защиту родины первыми и несут общее бремя войны на своих плечах. Толпа — она виновато косится в их сторону, обожая, но и побаиваясь энтузиастов. Ибо понятно, что тяжкий груз войны по справедливости должен бы быть распределен между всеми поровну, но у кого-то остаются обязательства растить детей, возделывать поля, работать на заводах и фабриках. Это слабый аргумент, и обыватель понимает, что его даже не стоит произносить вслух, чтобы не вывести из себя какого-нибудь героя АТО. Однако комплекс вины формирует синдром защитника, когда украинским бойцам, особо отличившимся в неизбирательном уничтожении населения на «той» стороне, допросах с пристрастием, грабежах, изнасилованиях, заведомо и легко списываются все грехи. Герой делает не только то, что должен делать сам, он выполняет опасную, тяжелую и грязную работу и за них — не желающих воевать — а потому будет прощен и прославлен.

Стоит отметить еще и то, что сами убежденные нацисты воспринимают как генетический мусор тех, кто не готов к активным действиям, хотя и сочувствует им. Мусор, худший, чем враг, ибо нет для фанатика ничего ненавистней, чем человек, который не может пожертвовать жизнью ради идеала.

Но они — аморфные сторонники — могут стать становым хребтом нового государства. Идейные радикалы слишком непредсказуемы, во всем видят измену и предательство и стараются методами, далекими от гуманности и закона, скорректировать действия власть имущих. От них необходимо будет рано или поздно избавиться. А тихие и послушные, как дети, хлопотливые и радушные простые люди будут всегда улыбаться и жить, пока им светит солнышко и машут приветственно из-за изгороди соседи по хутору.