ВОЕННЫЕ ПЕНСИОНЕРЫ ЗА РОССИЮ И ЕЁ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ

Валентин Катасонов об электронно-банковском концлагере

Во всем мире наблюдается тенденция замещения наличных денег безналичными. Денежные власти (центробанки и минфины) пытаются убеждать общество, что это и удобно, и жизненно необходимо. Удобно — потому, что платежи и расчеты можно осуществлять одним кликом через смартфон или через прикладывание пластиковой карточки к считывающему устройству. Снижается, по мнению властей, риск кражи денег. А для общества безналичные расчеты являются гарантией того, что экономика является «прозрачной». В такой экономке не будет места разным антисоциальным элементам, вовлеченным в торговлю наркотиками, людьми или человеческими органами, а также тем, кто финансирует терроризм. Сторонники безналичных денег полагают, что избавление от бумажных купюр позволит изжить коррупцию и добиться полной уплаты налогов в казну и т. д. Наконец, в ход идет и такой аргумент: наличное денежное обращение дороже, чем безналичное (расходы на инкассацию, хранение, проверку бумажных купюр, по оценкам некоторых экспертов, составляют в разных странах от 1 до 2% ВВП).

Думаю, что подобные аргументы являются лишь «дымовой завесой», прикрывающей истинные причины озабоченности денежных властей проблемой наличного денежного обращения. После финансового кризиса 2007−2009 гг. финансово-банковский мир вошел в полосу низких процентных ставок, а кое-где они ушли уже в минус. Центробанки ряда стран (Дании, Швеции, Японии), а также Европейский центральный банк (ЕЦБ) установили отрицательные процентные ставки по депозитам. Постепенно коммерческие банки ряда стран также перешли к нулевым или даже отрицательным ставкам по депозитам. Иначе говоря, раньше банк платил клиенту за размещение денег на счете, а теперь, наоборот, клиент вынужден платить банку (подобно тому, как в камере хранения платят за размещение вещей). Если говорить коротко, причиной этого беспрецедентного явления стало «перепроизводство» денег.

Действительно, центробанки ряда стран включили на полную мощность свои «печатные станки», назвав это «количественными смягчениями». Мол, эти меры, по замыслу денежных властей, должны оживить экономику и снизить риск дефляции. А дефляцией действительно попахивает. И что же получается в этой ситуации? Клиентам нет никакого резона хранить свои деньги в банках, лучше переместить их под матрас, в банковскую ячейку или домашний сейф. Благо, в условиях дефляции покупательная способность денег прирастает сама собой. В Европе наметился отток клиентов из банков, одновременно резко возрос спрос на металлические сейфы. Их покупают даже банки, предпочитая часть своих активов хранить в «кэше» в железных шкафах и подвалах.

Но проблему бегства из банков надо решать более кардинально. Вот банки и лоббируют принятие властями решений по ускоренному вытеснению «кэша» из обращения, его полному замещению безналичными деньгами. Набор мер в данной области стандартный: перевод зарплаты на карточки сотрудников, поощрение торговых учреждений к принятию для оплаты пластиковых карточек (дебетовых и кредитных), ограничение предельных сумм покупок товаров и услуг с помощью наличных денег, обложение транзакций с использованием наличных денег комиссиями и т. п. Власти даже стали поощрять (или, по крайней мере, не тормозить) расчеты с помощью мобильных устройств.

Тут палка о двух концах. С одной стороны, разные системы электронных кошельков и электронных расчетов через смартфоны и ноутбуки начинают отрывать у банков часть прибыли, поскольку ее приходится отдавать тем компаниям, которые банками не являются (интернет-компании, компании мобильной связи, IT-компании). С другой стороны, такие небанковские денежные операции становятся катализатором ускоренного отказа общества от наличных денег (особенно среди молодежи, которая лишена «предрассудков» старшего поколения).

Целый ряд стран уже близок к тому, чтобы полностью отменить использование наличных денег. Особенно выделяются скандинавские. В Швеции, например, расчеты наличными от общего объема операций находятся в пределах 2%. Высокий удельный вес безналичных расчетов в США и Голландии — 63%. Во Франции и Великобритании этот показатель чуть ниже — 55%. В Стокгольме и ряде других городов уже появились магазины, где ничего нельзя купить за наличные. Оплату можно провести с помощью пластиковых карт или мобильных устройств. Раньше власти Швеции устанавливали, что у клиента в магазине должен быть выбор: платить ли ему наличными или безналичными. В прошлом году магазинам было разрешено торговать исключительно с помощью безналичных.

В конце января нынешнего года Центробанк Швеции (Риксбанк) обнародовал плана полного отказа от бумажных денег. Вице-президент Риксбанка Сесилия Скингсли заявила, что королевство может стать первой в мире страной, которая полностью перейдет на электронные деньги. В Дании, согласно официальным заявлениям, с 1 января нынешнего года прекращена эмиссия наличных бумажных денег. Видимо, страна рассчитывает полностью отказаться от наличных денег тогда, когда все купюры станут ветхими и умрут своей смертью.

Активное наступление на наличный денежный оборот начал также Европейский центральный банк (ЕЦБ). В мае прошлого года ЕЦБ объявил о том, что прекращает выпуск банкноты номиналом в 500 евро. Это один из самых высоких номиналов в мире наличных денег. Президент ЕЦБ Марио Драги заявил, что указанную купюру якобы очень полюбил криминал, причем не только в Европейском союзе, но и за его пределами. Прекращение выпуска банкноты в 500 евро он посчитал значимым вкладом ЕЦБ в борьбу с преступностью в мире.

По стопам ЕЦБ может пойти Америка. В прошлом году в журнале The Wall Street Journal, газете Washington Post и других солидных изданиях появились статьи бывшего министра финансов США Лоуренса Саммерса, нобелевского лауреата Джозефа Стиглица, других известных американских деятелей с предложениями изъять из обращения купюру в 100 долларов. «Раскрученный» экономист Кеннет Рогофф издал целую книгу «Проклятие наличных» (название говорит само за себя).

В Индии в ноябре-декабре прошлого года проводилась денежная реформа, которая была нацелена на выявление фальшивых банкнот и тех наличных денег, которые обращались в «теневом секторе» экономики. Эксперты говорят, что в результате проведенной кампании масса наличных денег в стране существенно сократилась, а пополнять ее денежные власти Индии не собираются. Приглашая десятки миллионов простых граждан стать клиентами банков и пользоваться безналичными деньгами. В общем, по всему миру организовано широкое наступление на наличные, в котором задействованы политики, нобелевские лауреаты, СМИ и чиновники всех рангов.

А какова ситуация в России? Наша страна по всем меркам отстает от мировых трендов. В России на электронную форму приходится, по оценкам экспертов, около 30% от всех видов расчетов. Этот показатель подрос за последние годы, но темпы на фоне мировых вялые. Причины называются разные.

В частности, консерватизм российских банков. От себя добавлю, что при депозитных ставках, доходящих в некоторых банках до планки 10%, и при ставках по активным операциям (кредитам), нередко выше 20% перед российскими банкирами задача загонять граждан в «депозитно-кредитный рай» пока так остро не стоит, как на Западе.

Другая причина — недостаточная техническая база для того, чтобы можно было на всей территории Российской Федерации осуществлять операции с безналичными деньгами. У нас, например, далеко не во всех магазинах и торговых точках (особенно в провинции) имеется оборудование, которое позволяет проводить платежи с помощью карточек. Думаю, здесь все понятно. Плюс к этому недостаточная подготовленность населения к тому, чтобы пользоваться инструментами безналичных расчетов. И если, скажем, карты наши сограждане еще кое-как освоили, то мобильные средства для многих являются пока непостижимой экзотикой.

В наших российских верхах отношение к проблеме замены наличных денег безналичными неоднозначное. У одних чиновников это равнодушие и безразличие (мол, пусть все идет само собой). Другие считают, что нам надо срочно нагонять Запад и форсировать построение «цифрового рая». Третьи высказывают опасения и предлагают не спешить. Наиболее активным лоббистом и «локомотивом» проекта «Безналичная Россия», с моей точки зрения, является нынешний министр финансов Антон Силуанов. Последний раз он высказался за ускорение перехода к безналичному обращению на съезде «Единой России» в январе 2017 года. Тогда же в российских СМИ произошла «утечка информации», согласно которой правительство готовится к весьма радикальным мерам по борьбе с «кэшем».

Газета «Ведомости» сообщила, что предлагается ограничить продажу автомобилей, предметов роскоши и недвижимости за наличные. Также чиновники рассматривают варианты 100-процентного (принудительного) перевода оплаты труда на безналичный расчет. Эти слухи в феврале принялись опровергать и первый вице-премьер Игорь Шувалов, и вице-премьер Аркадий Дворкович. В дело вмешался пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. В отличие от упомянутых выше правительственных чиновников он в своем выступлении 21 февраля не стал отрицать факта подготовки плана борьбы с «кэшем». Это, по его мнению, вполне естественно, т.к. «безусловно, многие страны практикуют абсолютную минимизацию хождения наличных средств, поэтому вопрос этот, безусловно, заслуживает внимания».

Так думают чиновники. А что можно сказать о простых гражданах? Опросы общественного мнения показывают, что без малого половина граждан вообще ничего не думает. Активно за безналичные деньги выступает молодежь (20−25% респондентов). Часть из нее не имеет никаких «предрассудков» в отношении пластиковых карт. А многие хотели бы как можно скорее перейти полностью на безналичные расчеты с помощью мобильных устройств. Круто и удобно. Да и затраты минимальные. Как по времени, так и по деньгам (комиссии могут вообще отсутствовать). Но самое примечательное, что 30% респондентов категорически против увеличения доли безденежных расчетов. Одни из них опасаются мошенничества. А таковое, действительно, случается. Например, в 2014 году, по информации ЦБ РФ, с банковских карт россиян было похищено 1,6 млрд руб.

А некоторые граждане смотрят еще глубже. Они понимают, что отказ от наличных денег будет означать потерю последних остатков свободы. Ибо каждый шаг (денежная операция) будет контролироваться банком. А, может быть, и более высокой инстанцией, поскольку коммерческие банки «не сами по себе», они также находятся в сфере финансового и не только финансового надзора. Иначе говоря, ликвидация наличных денег грозит электронно-банковским концлагерем, порядки в котором будут покруче, чем в ГУЛАГе. Будет человек вести себя неполиткорректно, его могут просто отключить от системы жизнеобеспечения. Счет с безналичными деньгами будет крайне эффективным инструментом управления человеком.

То, что наши наиболее продвинутые сограждане подозревают в отношении «безналичного рая», как это ни удивительно, было описано уже давно в разных антиутопиях: Евгения Замятина («Мы»), Джорджа Оруэлла («Скотный двор», «1984»), Олдоса Хаксли («О, дивный, новый мир»), Рэя Брэдбери («451 градус по Фаренгейту») и т. д. Удивительно, что первый из названных романов («Мы») был написан еще в 1920 году. Интересно, наш Замятин был «прозорливцем» или «посвященным» (в планы мировых «хозяев денег»)? Оруэлл и Хаксли были точно «посвященными». Наши начитанные сограждане (в основном старшего поколения) понимают, куда ветер дует, кто его создает и кому он нужен. Они помнят классическую фразу из Джорджа Оруэлла: «Большой Брат следит за тобой». Старшее поколение на своем жизненном опыте постигло лукавство сильных мира сего и не сомневается, что вместе с безналичными деньгами грядет эпоха электронной диктатуры. На смену диктатуре «классических» денег идет диктатура денег цифровых.