ВОЕННЫЕ ПЕНСИОНЕРЫ ЗА РОССИЮ И ЕЁ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ

Иван Шемякин о том, почему необходимо кардинально упростить получение гражданства для украинцев

Москва и возглавляемая ею Россия столетиями занималась собиранием русских земель. В мире, где плодородная земля была главным экономическим активом, это было рациональной целью. Но, возможно, пришло время заняться собиранием людей?
В конце 2016 года уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова призвала ввести облегченный порядок получения российского гражданства украинцами. По данным МВД России, сегодня (данные на октябрь 2016-го) на территории страны находятся более 1 млн граждан Украины с тем или иным официальным статусом.

Всего с начала конфликта на востоке Украины за убежищем обратилось более 440 тыс. человек, также более 270 тыс. человек, имеющих статус беженца, состоят на учете.

Украинские источники приводят еще более значительные цифры. По данным, приведенным в марте 2016-го заместителем главы МИД Украины господином Пристайко, на территории России находится до 4 млн граждан этой страны. Неоднократно звучали оценки числа украинцев, нелегально находящихся в России, — около 600 тыс. человек.

По действующему законодательству на упрощенное получение гражданства могут претендовать лица, родившиеся на территории РФ. У тех, кто родился за ее пределами, процесс получения гражданства занимает около шести лет, включая проживание на территории страны в течение не менее шести месяцев по разрешению на временное проживание и еще пять лет — с видом на жительство.

Процедура получения российского гражданства (статья 14 ФЗ «О гражданстве РФ») требует обязательного «отказа… иностранных граждан от имеющегося у них гражданства иностранного государства». Проблема, однако, в том, что на Украине процедура отказа от гражданства фактически отсутствует: в ее законодательстве нет самого понятия «отказ от гражданства Украины», есть только «утрата гражданства».

От гражданства можно отказаться через специальную комиссию при президенте Украины после длительных бюрократических проволочек, то есть на практике это фактически неисполнимо.
Госдума России, обсуждавшая эту правовую коллизию в 2015 году, так и не пришла к решению, отклонив предлагавшийся тогда закон об упрощенном порядке получения российского гражданства гражданами Украины. Исключение сделано только для жителей ЛНР и ДНР: признано, что для них услуги государственных органов Украины недоступны и, следовательно, на них распространяется содержащаяся в российском законе оговорка о случаях, когда «отказ от гражданства иностранного государства невозможен в силу не зависящих от лица причин».

В результате в 2015 году российское гражданство получили всего 65 тыс. переселенцев с Украины (треть из общей цифры 200 тыс. иностранцев, получивших в прошлом году российский паспорт). При таком темпе натурализация находящихся на территории нашей страны украинцев растянется на десятилетия. Ситуация может еще усложниться, если украинская Верховная рада проголосует за введение для россиян виз, что с большой вероятностью вызовет зеркальный ответ России. Таким образом, с чисто правозащитной точки зрения предложение Москальковой имеет серьезные основания.

Но главная причина, по которой это предложение кажется заслуживающим серьезного внимания, — в другом. На Украине живут миллионы этнических русских и русскокультурных украинцев. Всего семь лет назад опросы там показывали до 23% желающих объединиться с Россией в одно государство (данные Киевского международного института социологии, опросы проводились в феврале и мае 2009 года). В 2016-м так считало гораздо меньше, всего 3% жителей Украины.

Понятно, что немалая часть тех 23%, желавших в 2009 году воссоединиться с нами, либо уже воссоединилась с Россией (жители Крыма и покинувшие Украину переселенцы), либо оказалась на неподконтрольной Киеву территории Донбасса, где опрос 2016 года не проводился.

Можно, однако, предположить, что немалая часть тех, для кого Россия — не чужая страна, до сих пор осталась на Украине.

Тем более что, невзирая на три года ведущейся с обеих сторон жестокой информационной войны, до сих пор 40% жителей Украины — как русских, так и украинцев, — характеризуя свое отношение к нашей стране, выбирают ответ «хорошо» и «очень хорошо».

Говоря о перспективах этнических русских и русскокультурных украинцев на Украине, необходимо учитывать один очень важный момент. На протяжении всех 25 лет независимости Украина реализует свой национальный проект под лозунгом «Украина не Россия». В определенные периоды (первые годы президентства Кучмы, президентство Януковича) его реализация шла мягче, в другие (при Ющенко и в настоящее время) — более активно, но никогда не останавливалась полностью.

Национальный проект — внутреннее дело соседней страны, но следует отдавать себе отчет, что в перспективе двух поколений его реализация означает ассимиляцию нескольких миллионов этнических русских. И дело здесь вовсе не в «зловредности» украинской власти, а в нас.

На протяжении своей истории русские всегда были большим народом, старшим братом, нас всегда было больше. В силу этого мы не выработали навыков жизни в меньшинстве, не умеем бережно хранить жизнь каждого нашего, как умеют армяне, евреи, поляки.

Мы легко ассимилируем других и, увы, легко ассимилируемся сами. Мы плохо храним свою идентичность — возможно, это обратная сторона нашей открытости миру.
Мы неоднократно побеждали в страшных войнах, но исторического опыта выживания, когда нас не убивают, а мягко поддавливают в сторону большинства, у нас практически нет. Мы плохо играем в меньшинстве. Поэтому мы — несгибаемые на войне, кого, по известному выражению прусского короля Фридриха II, мало убить, но надо еще повалить, — сравнительно легко ломаемся, ассимилируемся в мирное время.

По переписи 2001 года русских на Украине было 25%, а в 2013-м, по данным ежегодного мониторинга, 10%. Куда за 12 лет делось несколько миллионов русских? Эмиграции таких масштабов там не было. Очевидно, они перестали идентифицировать себя как таковые, слившись с титульной нацией.

Еще пример — судьбы наших первой и второй эмиграций, составлявших по несколько миллионов каждая. Где они? Их нет. Есть почти не говорящие по-русски французы и американцы, сохраняющие обрывки семейных преданий. И все. Поляки и итальянцы в США сохраняют свои культурные анклавы, часто женятся в своем кругу и сохраняют свой язык.

Невозможно даже сравнивать нынешнюю численность и организованность русской диаспоры за рубежом с диаспорой польской, итальянской, ирландской, не говоря уже об армянской или еврейской.

А ведь со времени наиболее интенсивного массового переселения за океан тех же итальянцев прошло уже более 100 лет.

Зато «игра в большинстве» у нас получается. Примеры тому — динамика национального состава Крыма и изменение численности украинцев в России. Видимо, и мы, и украинцы подвержены «соблазну титульной нации». Этот соблазн возникает, когда принадлежность к доминирующей численно и к тому же титульной нации дает де-факто определенные социальные преимущества. Иначе трудно объяснить такие вещи, как снижение численности украинцев в Крыму с 577 тыс. по переписи 2001 года до 345 тыс. в 2014-м (на 40%) при одновременном увеличении численности русских. В том же ряду уменьшение численности украинцев на современной территории РФ с 4,36 млн человек по переписи 1989 года до 1,9 млн по переписи 2010-го (за 20 лет в 2,3 раза).

Таким образом, есть все основания ожидать по мере дальнейшего развертывания украинского национального проекта ускорения ассимиляции этнических русских на Украине и коррекции идентичности многих восточных украинцев (условно говоря, их перехода с российской на официальную украинскую версию общей истории с соответствующим изменением самосознания).

Если нам не нравится эта перспектива, есть смысл подумать о компенсационных механизмах. Вариант силового изменения направленности национального проекта предлагается не обсуждать — хотя бы потому, что украинцы, как и русские, на явное внешнее давление реагируют хорошо известным образом.

Важнейший из реальных вариантов — облегчение переселения в Россию и ускоренный механизм предоставления российского гражданства тем, кто сохраняет и/или готов принять общую с нами идентичность.

По данным социологического опроса, проведенного в сентябре 2016 года украинской группой «Рейтинг», 30% украинцев хотят уехать из страны, причем 10% заявили о своем твердом желании, выбрав ответ «однозначно да». Согласно другому опросу, проводившемуся в июле 2016 года среди городского населения Украины, желающих уехать насовсем — 20%, и еще 37% «желали бы, но не имеют такой возможности».

Столь высокие цифры вызваны тем, что на Украине идет трансформация экономики: доля сельского хозяйства и пищевой промышленности растет, тогда как ориентированное на Россию машиностроение и энергоемкие химический и металлургический комплексы сжимаются. Оценочная безработица на Украине в трансформационный период составит порядка 10–12%, или около 2 млн человек трудоспособного возраста. Они все равно уедут из страны, во всяком случае на время, если не в Россию, то на Запад:

по данным Евростата, граждане Украины получили больше всего временных разрешений на проживание в странах Евросоюза — почти 500 тыс., или одну пятую общего числа. Зачем же их отдавать Европе?

Это же ресурс нашего развития, культурно близкие нам люди (промышленность, напомню, в основном расположена на русскоязычных востоке и юге Украины). Данное решение снизит остроту наших демографических проблем, поможет пройти яму, вызванную катастрофически низкой рождаемостью 1990-х годов и малочисленностью поколений, входящих сейчас в трудоспособный возраст.

Как могла бы практически выглядеть реализация предложения Москальковой?

Во-первых, нужно отменить для граждан Украины требование подтверждать факт отказа от украинского гражданства: достаточно просто заверенного нотариусом заявления об отказе от него и квитанции об оплате пересылки одного его экземпляра в украинское консульство.

Во-вторых, ввести ускоренный порядок получения российского гражданства гражданами Украины моложе определенного возраста. В России, как известно, напряженная ситуация с бюджетом Пенсионного фонда, поэтому экономически неизбежны различия в сроках и механизмах предоставления гражданства лицам пенсионного и предпенсионного возраста и более молодых возрастов. Упрощенный порядок мог бы действовать для жителей Украины моложе предпенсионного возраста — скажем, моложе 45–50 лет. Для более старших возрастных категорий можно было бы пока сохранить действующий порядок, вернувшись к этому вопросу позже, в рамках неизбежной, к сожалению, реформы российского пенсионного законодательства.

В-третьих, проводить в приграничных Белгороде, Симферополе, Воронеже и Ростове, а также в Москве ориентированные на граждан Украины олимпиады по русскому языку, культуре и истории — нашей общей истории. Создать систему дистанционных курсов, готовящих к таким олимпиадам. Набравшим свыше определенного числа баллов сразу давать вид на жительство в России, а победителям и призерам — вид на жительство плюс возможность бесплатного поступления в российский вуз; через полгода или максимум год предоставлять российское гражданство.
Чтобы иметь шансы на реализацию, предложение должно учитывать реальный расклад бюрократических сил в российской власти. В данном случае, как представляется, шансы неплохие — вполне просматривается поддерживающая его бюрократическая коалиция. «За» могут быть, помимо автора идеи — уполномоченного по правам человека, еще и Минэкономразвития (идея содействует экономическому росту) и Минкультуры (идея акцентирует роль общей культуры и общей исторической памяти).

Могущественный Минфин тоже вроде бы не должен быть против притока налогоплательщиков.

Оппонировать, скорее всего, могут силовые ведомства (МВД, ФСБ), для которых это означает увеличение нагрузки; но и для силовиков в предложении есть плюсы — для Минобороны, например, это означает потенциальный рост числа призывников и особенно контрактников. Те, кто успел послужить в единых советских вооруженных силах, наверняка помнят многочисленные истории о весьма эффективных в армейских условиях сержантах и прапорщиках с украинскими фамилиями. К тому же автор предложения Татьяна Москалькова много лет проработала в системе МВД, имеет генеральское звание, поэтому можно надеяться, что она сумеет найти для своих коллег убедительные аргументы.

Упомянем и политический, если угодно, пропагандистский эффект: закон об упрощении получения жителями Украины российского гражданства будет весьма выигрышно смотреться на фоне проблем с соглашением об интеграции Украины с Евросоюзом, вызванных отказом Нидерландов его ратифицировать и задержками с предоставлением украинцам безвизового режима со странами ЕС. Месседж, говоря языком политтехнологов, будет более чем очевиден: кто готов, а кто не готов включать украинцев в понятие «мы».

Надо понимать, что «новые россияне» в основном поедут не на условный Дальний Восток, а туда, куда мигрируют и «старые россияне», — в Белгород, Воронеж, Краснодар, а также в две столицы.

Это неизбежно, поскольку человек ищет лучшей жизни для себя и лучших перспектив для своих детей, а условия жизни и экономические перспективы названных регионов сегодня являются в России наилучшими. Бороться с этим бесполезно, но вот экономически стимулировать переезд в регионы, ускоренное развитие которых признано общенациональным приоритетом, — можно и нужно.

Сегодня главным активом уверенно смотрящих в будущее стран становятся люди — причем не только как носители различных технологических знаний и навыков, но и как обладатели общего «языка добра и зла», необходимого для того, чтобы успешно и комфортно жить вместе с теми, кого считаешь своими. По знаменитой формуле Э. Ренана: «Общая слава в прошлом и общая воля в настоящем; воспоминание о совершенных великих делах и готовность к дальнейшим — вот существенные условия для создания нации… Позади — наследие славы и раскаяние, впереди — общая программа действий…»