Когда охрана без предела

Примитивность развращает, обращая силовиков в слабовиков
Михаил Синельников-Оришак

Иркутский суд начал рассматривать крупнейшее дело о массовых изнасилованиях заключенных, где насчитывается не менее 60 эпизодов. Сами пострадавшие называют подсудимых «разработчиками» — осужденные, которые, вероятно, сотрудничали с администрацией и по начальственным указаниям издевались над заключенными. Ранее в других регионах было ещё несколько подобных процессов, виновных приговорили к наказанию, однако не обязательно связанному с лишением свободы. «За превышение должностных полномочий».

Случаи беспредела в пенитенциарной системе РФ стали обыденностью. Уже почти не шокируют и эта «привычка» — самое гнилое и печальное для общества. Чем меньше разумных пределов, тем больше беспредел, существование в котором, ещё хуже, нежели в хаосе (ибо хаос стремится к порядку, а беспредел, наоборот — к хаосу).

Но ведь были же и раньше, так называемые, пресс-хаты и избиения заключенных? Вот именно — отдельные «хаты», а не «конвейер». Избиения, но не изощрённый садизм. Масштаб иной, «воздействие» другое. Засунуть внутрь 25-летнему парню-сироте (попал за решётку за кражу лошади) включённый кипятильник, взорвавшийся потом внутри тела — это ж надо очень «постараться».

Работа по содержанию преступников адова для человеческой психики, причём, любой, всё равно какого роду-племени (тому подтверждения многочисленные экспериментальные наблюдения, особенно пристально тему изучали в США). Лишь тотальный контроль и дамоклов меч ответственности удерживают от быстрого «оскотинивания».

Охранители становятся мучителями потому, что «лечат» подобное подобным, выбирая силовой способ, как наиболее эффективный на короткой дистанции. Но примитивность развращает: не надо напрягаться с оперативными комбинациями, становится лениво делать лишние проверки — мол, избыточная суета в профессиональной деятельности, деградирует эмпатия и т. д., и т. п.

Почему, вдруг, столь значительный масштаб беспредела? Увы — не «вдруг», к этому двигались последовательно. Исчезал контроль не только «сверху» (пенитенциарная система превращалась в способ передела-отъёма собственности: добейтесь от него нужной подписи и неважно как). Но и «сбоку» — все эти «общественные комитеты и «борцы за права», не иначе, как проклятые либерасты! А также — «снизу», ибо ранее существовала своеобразная «криминальная оппозиция» (отрицалово) и была вероятность «ответки» на совсем уж откровенный произвол — небольшая, но и ненулевая.

Однако постепенно, авторитетные фигуры либо перестали отправляться за решётку, откупаясь. Либо отбывали наказание в «эксклюзивных условиях» (опять же за деньги) и им не было нужды солидаризироваться с остальной массой нищих бедолаг, принимая на себя чужие проблемы. Ну, зачем и кто станет «впрягаться» за сироту, укравшего лошадь? Таким образом, даже «вертикаль» криминальная оказалась сама по себе, обслуживая исключительно собственные интересы.

Между прочим, нарушение (а то и полное исчезновение) баланса сдерживания помимо всего прочего превращает-развращает «силовиков» в «слабовиков»: ведь чтобы они не учинили — ответа не будет. Исчезают решимость и компетенции, вырабатывается привычка к отсутствию противодействия: гнобить слабеньких — легко и приятно, а вооруженному смотреть в глаза безоружному вообще упоительно! Но стоит поменяться местами — мгновенный стресс-испуг, ибо готовность к равновесной опасности утрачена. В этом, кстати, коренное отличие «охранников» от военных — последние изначально готовятся противостоять сопоставимому противнику, не обольщаясь его слабостью…

Источник