Рокировка в Минобороны — проявление управленческого тупика, в который загнал себя президент.
История
с Анатолием Сердюковым и Сергеем Шойгу говорит больше о системе
власти, чем может о ней сообщить самая глубокая из всех глубоких
инсайдерских глоток. Стиль этого кадрового решения
– это сам человек. И потому отставка и назначение – очень человеческая
история, где преобладали именно эмоции. Эмоции первого лица. Кроме
того, были соблюдены все неизменяемые правила кадровой политики
президента: внезапность, алогичность, провокация удивления и смятения.
Конечно,
история назначения Сергея Шойгу и казус Михаила Фрадкова, когда-то
внезапно ставшего премьером, разные. Но роднит их именно то, что
назначение Фрадкова премьер-министром, а Шойгу министром обороны
проходило в духе картины «Не ждали». Собственно, «не ждали» что в
одном, что в другом случае и сами назначенцы.
Из последних аппаратно-политических кукишей Владимира Путина
собственному ближнему кругу можно вспомнить назначение полпредом Игоря
Холманских. Здесь тоже состоялся взрыв всех и всяческих представлений о
политической логике. Но проявилось и иное свойство, характерное для
случая Шойгу: открытая демонстрация недоверия тем, кого сам Путин
превратил в политическую элиту и хозяйственный истеблишмент. Вам — не
верю. Верю или новым
людям, или тем, кто не потерялся в лабиринте запутанных политических и
финансовых связей, переходящих в родственные и бульварно-романные.
Холманских – неожиданная по составу свежая кровь. Шойгу – доказанная эффективность и дистанцированность от «друзей», «семей» и «кооперативов».
Беда
в том, что первое лицо, судя по всему, не понимает, что казус
Сердюкова модельный. Бывший министр обороны выстраивал свою вотчину
ровно в той логике, в какой строил политическую систему его патрон —
Путин. Он просто формировал на своей немаленькой делянке, отданной ему и
в управление,
и в кормление, такой же crony capitalism (капитализм друзей), какой
выращивал вокруг себя сам руководитель государства. Который для своих
не просто патрон в значении начальник, но и последний патрон — от его
воли, и только от нее, зависит, будет ли он миловать или казнить свое
доверенное лицо. На этот раз — казнил.
Казус Сердюкова — Шойгу —
это симптом серьезной эрозии «капитализма друзей»: замкнутые в своем
неротируемом кругу, живущем по правилам, которые не действуют во всей
остальной стране, cronies утрачивают связь с действительностью, их
управление становится все менее рациональным, а ощущение
неподконтрольности обществу приводит к злоупотреблениям своей близостью
к лидеру.
Это часть большой общественно-политической картины. А
есть еще картина в картине — обрушение конструкции взаимоотношений
внутри истеблишмента. «Старые партийные товарищи» — это ведь не
метафора или не только метафора. Это система
круговой поруки внутри авторитарного или тоталитарного механизма
правления. Недаром сталинские наркомы и приближенные так любили ходить
под ручку — как трогательные старички, во всем полагающиеся друг на
друга. «Доверие партии» — тоже не метафора, а клей, на котором держалась
система. Доверие в «капитализме друзей» - кровь, которую гоняет
кровеносная система всей политической конструкции. Не зря депутат
Владимир Пехтин крикнул депутату Геннадию Гудкову: «Иуда!» (этот крик
исподтишка слышали все, кто сидел в зале заседания Госдумы в день
лишения Гудкова мандата, как и ответ Гудкова, который потом в
стенограмму не вошел: «Иди на х..!»).
Ибо были нарушены правила
больших и малых ближних кругов. Все в логике: «А товарищ Берия вышел из
доверия, а товарищ Маленков надавал ему пинков».
Так вот система
Путина — это товарищество ручных управленцев на доверии. Нет доверия —
нет товарищества. Нет товарищества — нет управленческих механизмов.
Институты-то не работают. Образуется управленческий вакуум. Отсюда и
иррациональное на первый взгляд решение сорвать с ответственного поста
бывшего спасателя и бросить его на спасение важнейшего участка
государственного управления. Ну, блин, вообще никому доверять нельзя!
Один только Шойгу и остался. Вот вам!
Путин никому не доверяет.
Как на излете своего правления никому не доверял товарищ Сталин. Даже
самым старым из самых старых партийных товарищей. Президент России
загнал себя в сталинскую управленческую ловушку. В этом смысле
«капитализм друзей» мало чем отличается от «социализма друзей.
|