Русская петля. Почему протесты не решат проблему пенсионного возраста

Прошло полгода с последних президентских выборов. За это время в стране что-то незаметно щелкнуло, и мы оказались в другой реальности. Исчезла фальшивая картина общего благополучия, и стало грустно — как после праздника, который теперь толком и не припомнишь. Здесь и пенсионная «реформа», и повышение цен на бензин, и загранпаспорта, и НДС, и курс рубля, и более чем странный Единый день голосования. Но острее всего было воспринято выступление царя-батюшки по поводу пенсионной реформы, сдувшее с Путина, казалось бы, незыблемые покровы сакральности.
Для тех оппозиционно настроенных россиян, которые уже давно все поняли, как раз последний эффект удивил более всего. Почему? С чего вдруг простейшая пиар-акция «плохие бояре подняли пенсионный возраст, а хороший царь сделал амнистию» не сработала? Да потому, что ждали большего. Потому что минус три года для женщин — это не амнистия. Люди почувствовали, что на них наплевали.
И вся стабильность власти в сознании обывателя теперь базируется только на разном уровне осознания проблемы. Для части населения главная проблема заключается в том, что власть во главе с президентом предала их ожидания и впервые поступила вопреки осознаваемым и декларируемым интересам народа. Другие понимают, что власть во главе с президентом долгие годы обманывала их в том, что у нас все идет благополучно. Именно это расхождение пока еще сдерживает народ от того, чтобы бунтовать.
Проблема же еще серьезнее. Сейчас нет ни одного варианта долговременного сохранения пенсионного возраста без разрушения остатков экономики в стране или без потери покупательной способности рубля. Но хуже всего другое: становится очевидно, что страна и общество всего через четверть века заходят в виток очередного революционного цикла. Причем с полным отсутствием хоть какого-то вынесенного из предыдущей истории опыта.
Эта ментальная катастрофа требует специального рассмотрения. Давайте для начала попробуем взглянуть на весь комплекс проблем с точки зрения соотношения реальных проблем государства, общества, экономики и систем ценностей (с одной стороны), а также эффектов массового сознания, которые подменяют собой историю современной России (с другой).

Рвется там, где тонко
Только ленивый не писал про невероятную неэффективность российской власти. Она имела невероятно продолжительный период нереально высоких цен на нефть, но не только не сумела его использовать для модернизации экономики, но и умудрилась сделать экономику еще более неэффективной, еще более государственной и еще более коррумпированной. Для этого необходим особый талант.
Проклинаемые правительства 90-х умудрялись сводить государственный бюджет при 10–15, а то и при 6 долларах за баррель. Современное правительство неспособно поддерживать бюджеты и при 40. Все государственные корпорации за последние 15 лет умудрились не только не выйти на новый уровень работы, но и заработать гигантский корпоративный долг, потерять существующие рынки, попасть под технологические и финансовые санкции и потерять большую часть своей стоимости на бирже. Более того, они стали типичными тупыми монополиями, которые выполняют важнейшую государственную функцию современной России — создают фальшивые рабочие места.
Это и есть главная идейная проблема России, которая так и не была решена в 90-е. Благодаря ей мы теперь проваливаемся в очередную революцию при возрастающих боли и страхе со стороны народа и вечной безвыходности и страхе со стороны власти. В России так и не был создан нормальный рынок труда. Со всеми вытекающими из этого идеологическими моментами.
Подавляющее большинство населения России выключено их реальной экономики, рыночных процессов и получает свой доход прямо или косвенно от государства в размере никак не зависящем от объемов и качества произведенного труда. Про это я писал уже много раз. Но ситуация еще сложнее — она идеологическая. Дело в том, что бедная страна на окраине мира, находящаяся на таком уровне развития, как Россия, не может позволить, без опасности для собственного существования, роскошь социализма.
Проблема не в том, что безответственная власть скрывала социальные проблемы созданием фальшивых рабочих мест в госсекторе. Проблема в том, что эти рабочие места так и не стали за 90-е годы в массовом сознании безусловным злом. Как и государственные пенсии. Как и государственное регулирование в экономике. Как и государственные инвестиции. Нет, все эти явления были закреплены и выпестованы в общественном сознании как благо и основные государственные функции.
Глубинная же проблема в том, что государство не может на эти блага заработать. И чем большая часть населения изымается из реальной экономики и уводится в госсектор, тем большая нагрузка ложится на оставшийся реальный сектор экономики, который с каждым годом все сильнее грабится, ввергается в небытие постоянными проверками и налоговым давлением. И при малейшей возможности сбегает в тень или садится на госзаказы, увеличивая тем самым внерыночный пул эксплуататоров реального сектора экономики.
Этот замкнутый круг привел в начале этого десятилетия к системному кризису. Какое-то время хватало старых запасов, но и они стали таять слишком быстро после присоединения Крыма и курса на изоляцию страны от контекста мирового прогресса. Научно-технического, инвестиционного, гуманитарного.
Поэтому, как и любой этатистский режим, путинская Россия прорвалась там, где было максимально тонко, в районе самой масштабной своей ямы - пенсионной системы. Про кризис пенсионной системы и его глубину я тоже писал. Теперь надо понять, чем он является с точки зрения не экономики, а политики, и как он может развиваться дальше.
Петля времени

В России очень тяжело быть историком. Ему гарантировано только одно понимание: это уже было. Сейчас мы в очередной раз повторяем одну и ту же историю, игнорируя предыдущий опыт и не замечая очевидных вещей. Это настоящая русская петля времени.
Отличие текущего момента от рубежа 80-90-х годов ХХ века только в том, что все стало происходить быстрее, часть напряжения снимается виртуальными симуляторами реальности и социальной активности, а ресурс предыдущих империй исчерпан, и поэтому не может восприниматься как панацея.
Также окончательно ушла значимость сказочных природных ресурсов страны — для современного мира это уже не имеет приоритетного значения. Важны адекватность внешней политики страны, гарантии собственности и инвестиций, устойчивость государственной власти, свободные рынки, включая рынок труда, качество кадров. Нефть и газ — это последние мастодонты, которые уже глубоко завязли в новых технологиях добычи и энергосбережения, но пока еще громко и важно трубят, покусанные ветрогенерацией и солнечной энергетикой.
Да, еще есть дешевизна труда, но, боюсь, что применительно к России — это уже исчезнувший ресурс. Дающийся каждому обществу один раз в истории уникальный ресурс урбанизации мы бездарно спалили в топке сталинской индустриализации, одновременно уничтожив свободную деревню, исключив из драйверов роста экономики частное потребление и создав вырванную из любых рынков неконкурентоспособную тяжелую промышленность.
К концу Советского Союза, который просуществовал лишние 15–20 лет только благодаря ценам на нефть, большая часть населения просто проедала свое будущее. Потом пришлось что-то менять. Какой бы непрофессиональной не была политика российского правительства в 90-е, им хватило ума не мешать людям работать. Или, может, не ума, а сил.
Однако одной важной вещи в 90-е годы российским государством сделано не было. Не было обозначено (как, кстати, было сделано по факту в Китае в то же время) что хорошо, а что плохо. И российское государство так и не отпустило «на волю» бюджетников. Особенно из сферы образования и здравоохранения. А мир, между тем, изменился. И на рубеже веков уже никакая промышленность и никакая торговля не могли обеспечить достаточный уровень развития экономики.
По настоящему высокий спрос со стороны лучшей части населения был только на образование для детей и на здоровье. Но именно эти сферы были не только принципиально исключены из приватизации, но и поставлены в такие условия, что в них не могли прийти нормальные инвестиции. А качество труда, размер зарплаты в этих сферах, объем производимой работы и реальный спрос со стороны населения на эти услуги не были увязаны между собой в конкурентной рыночной бизнес-модели. Это гарантия провала в современном мире.
Таким образом, именно те сферы постиндустриальной экономики, которые для всего мира стали настоящими драйверами роста, были не просто исключены из нормального экономического и инвестиционного процесса, но и (как часть бюджетного сектора) дополнительным грузом легли на реальный сектор экономики, который в итоге сузился преимущественно до сферы торговли, услуг, мелкосерийного производства и подрядных работ. Этого явно недостаточно для выживания России.
Пенсионная реформа и задача протестов
Все было бы ничего, если бы Россия не пришла к концу СССР в сложнейший момент с точки зрения своих демографических циклов. И главной бомбой под будущее в этой модели выживания стала система государственных пенсий, которая была признана не временным необходимым злом, но величайшим благом и достижением того социального государства, которым была объявлена Россия по Конституции 1993 года.
У населения сохраняется и даже усиливается запрос на параллельное существование с государством. Общество атомизировано. С присущим ему лукавством, помноженным на недоверие к окружающим, народ все еще делает вид, что надеется на пенсии. И даже считает, что от этого зависит его существование. А чего ж не попытаться — авось дадут! Или изображает молчаливое согласие с «линией партии», которая касается только абстракций и кадров по телевизору, сродни ток-шоу или латиноамериканскому сериалу. Однако в реальности все выживают как могут в рамках гаражной экономики или ее разновидностей: дачи, гаражи, взаимные услуги, шабашка, мелкая коррупция, иждивенчество, воровство. Ну, и кредиты, которые растут в последнее время скорее из расчета их не отдавать.
При этом реальная политика на глазах смещается из электорального процесса на площади. Выбирать некого, протестное голосование никогда не срабатывало в виде немедленных результатов, портить бюллетень неэффективно, а снижение явки — не самых плохой вариант видимости протеста.
Если так пойдет и дальше, то при разрыве ткани бюджетов всех уровней в тонком месте, людям даже в голову не придет апеллировать к избранным должностным лицам и депутатам, пользоваться существующими инструментами, предусмотренными в рамках легитимных законодательной, исполнительной и судебной власти. Нет, это будет просто стихийный выход на площадь, который станет тем вероятнее, чем чаще абстрактная бесхребетная мэрия будет по указке администрации президента (но вопреки закону и здравому смыслу) запрещать легитимные протесты.
Регионы (в том числе и на выборах) все больше отличаются друг от друга, что свидетельствует вовсе не о тонкой политике федеральной власти применительно к своим субъектам. Это показатель того, что она потеряла все нити управления в неофеодальной системе. А применительно к Сибири превратилась в примитивную колониальную администрацию, занятую выкачиванием ресурсов из территорий.
Проблема в том, что эта власть очень слабая, и, с точки зрения конкретной исторической реальности, явно не может себе этого позволить. А если и может, то ненадолго. Тем более, что масштабы дани приводят уже к ликвидации базы, а не снятию сливок той или иной степени жирности.
Если мы посмотрим на митинги против повышения пенсионного возраста, прошедшие в Новосибирске 2 и 9 сентября, то можем увидеть осознание своих действительных интересов протестующими. Но признать их не соответствующими реальным возможностям люди не могут.

У современной России нет никаких шансов на сохранение пенсионного возраста. Вопрос только в том, ради чего его повышать? Ради решения проблемы, превращения пенсионной системы в эффективный финансовый механизм и снятия нагрузки с бизнеса в виде налогов на фонд оплаты труда? Или для того, чтобы продлить агонию еще на несколько лет в надежде, что подорожает нефть или Бог спасет Россию?
Самое жестокое отрицание реальности состоит в том, что практически все протестующие против фальшивой «пенсионной реформы» не хотят считать стоимость системы с поправкой на рост дефицита и демографические процессы. Они отказываются признать элементарную вещь: для того, чтобы иметь возможность тратить деньги, их надо сначала заработать. При всем желании населения и правительства, при самых лучших и самых честных правителях просто физически невозможно потратить деньги, которых нет. Их нужно для начала заработать. Или занять. Но занимать можно только в том случае, если знаешь, сколько ты будешь зарабатывать в будущем.
Российское государство не знает и знать этого не может. И занять толком не в состоянии из-за санкций. А заработать деньги может только бизнес. И это тоже единственная возможность, не противоречащая здравому смыслу. А лозунги протестующих скорее про «липкие руки капитализма» или требования обложить бизнес дополнительными налогами.
Это самоубийство обезумевшего общества, которое отказывается воспринимать проблему рационально. Да, путинская власть проела все ресурсы и запасы. Да, государство крайне неэффективно и воровато. Да, нас всех обманули и потратили полтора десятилетия на создание иллюзий и коррупцию. Но реальность-то из-за этого не изменилась. Если перестать воровать, то денег на пенсии не хватит. Если отобрать все у воров, то тоже не хватит. Если продать «Газпром», то хватит закрывать дыру год. Но каждый год продавать по «Газпрому» нельзя. А если приватизировать госсектор экономики, то не для того, чтобы проедать вырученные средства на текущие нужды.
Проблема гораздо серьезнее, чем кажется, но никто не хочет в это верить. Протестующие пытаются найти виноватых. И простые решения проблемы, которых нет. В такой системе настроений, когда лукавящие, сами поверившие в свой самообман оскорбленные и униженные люди пытаются сформулировать свои требования, требования эти выглядят либо как пустые лозунги, либо как призывы к возмездию, либо как фиксация корпоративистских принципов. Государство нам должно, потому что мы учителя. Государство нам должно, потому что мы обманутые дольщики. Государство нам должно, потому что мы достигли определенного возраста. Человек перестает воспринимать себя как гражданина, ответственного за себя и свою жизнь, а требует выдать ему долю в государственном пироге, выпеченном из природной ренты и ограбления бизнеса, просто потому, что он принадлежит к той или иной корпорации.
При таком слабом государстве, как сейчас, и нежелании народа вникать в суть проблемы, ситуация будет складываться очень просто — появится лидер, который будет обещать все и сразу, транслируя ненависть к чиновникам, бизнесменам, мигрантам. Который и придет к власти на волне этого безумия.
Но даже если вдруг произойдет чудо, и мы обойдемся без революции, то в памяти людей, которые пройдут назревающие новые 90-е, останется в памяти «светлое путинское время», когда платили пенсии, когда строили мост в Крым и космодромы, когда Россия уже почти всех победила, но «пятая колонна» (Госдеп, Китай, мигранты, ЛБГТ) нанесла подлый удар в спину.
Впрочем, это уже было. И мы зайдем еще на один круг, проваливаясь в, похоже, вечную петлю времени, рецептов выхода из которой я пока не вижу.

Дмитрий Холявченко, специально для Тайги.инфо

Источник