Вас полечить? Почему медицинский бизнес манит к себе все больше

Коллеги-врачи стонут:
– Ах, нас не любят! Нас унижают и убивают! Порочат и очерняют! Денег за мученическую нашу работу не платят. Караул!
Но посмотрите – желающих быть униженными и убитыми с каждым годом становиться всё больше! Конкурсы в медицинские ВУЗы зашкаливают. Так в СПб в 2017 году было до 288 человек на место! Это при том, что учиться в Петербурге – дорого во всех отношениях. В периферийном Новосибирске конкурс в медицинский университет – 44 человека на место. И так далее. Где больше, где меньше, но везде – ажиотаж.
И всё дело в том, что медицина – как нарочно приспособлена для заработка неправедных денег, для вседозволенности , безнаказанности и лени.

Начнём с последнего – с лени.
В обществе в основном не отрицают, что медики много и трудно работают. И сами врачи, медсёстры и санитарки поддерживают этот миф и плачутся о нечеловеческих нагрузках. Но на самом деле медицина – это заповедник и оазис для бездельников и лоботрясов!
Много работают добросовестные участковые терапевты и педиатры. Именно добросовестные фанатики. Но большинство умеет приспособиться и филонить при любых раскладах.
Один толковый педиатр говорил:
– У хорошего врача и больных на приёме немного и вызовов – раз, два и обчёлся!
Сам я в молодости работал поликлиническим хирургом. За рабочий день порой принимал до сотни человек. Но со временем нарабатывается навыки «спихотерапии», умение манипулировать первичными и повторными больными, пускать их по диагностическому кругу.
То время, что отпущено сейчас на приём одного больного поликлиническими специалистами – более чем достаточно.
Следует добавить и то, что во многих поликлиниках нет серьёзного потока больных. Знакомые главврачи поликлиник рассказывают, что с трудом выполняют «план посещений».
Приходиться манипулировать статистикой и потоками больных. Например чаще вызывать на повторный осмотр.
Говорить об этой кухне можно много и долго. Но всегда получиться одно – при нежелании работать врач легко сможет минимизировать свои трудовые усилия.
«Узким» специалистам и того проще. Доступ к ним ограничен, большого желания работать «за так» они не испытывают. Во всяких открытых ныне в каждой подворотне медцентрах узкие специалисты составляют основной костяк, совмещая работу в госструктурах с платной халтурой. И времени у них на всё это вполне хватает.
В стационаре и того проще. В хирургическом отделении сделал обход, написал назначения, и если не участвуешь в операциях– свободен! Можешь дремать, сидя над историями болезни и посматривая на не выключаемый сутками телевизор. Можешь, пользуясь тем, что заведующий в операционной, вообще уйти из больницы по своим делам. Можешь разводить шашни с медсестричками, курить, пить бесконечный чай или кофе, читать, копаться в Интернете…

Стенания хирургов о нечеловеческой на них нагрузке разбиваются о тот простой факт, что больных на всех хирургов не хватает.
Тут парадокс: в небольших периферийных больниц хирургических пациентов мало, т. к. мало население городка, района к которому «пристёгнута» больница. А в больших городах – избыточное число хирургов. Нет такого количества камней в желчных пузырях, опухолей в мозгах и склерозных коронарных артерий, сколько есть врачей, готовых всё это прооперировать.
О том, что врачи в больницах не загружены по полной, говорит и то, что никто не спешит принимать на свободные ставки новых врачей. Эти ставки скрываются и «разрабатываются» имеющимися в наличии медиками.

Не все врачи в отделениях работают одинаково. Принцип 20-80 неизменно выявляется во всех коллективах. То есть 20% врачей делает 80% всей работы. 80% остальных работников – это чересчур молодые , очень старые и те, которым ничего поручить нельзя ввиду их безрукости, тупости, трусости и откровенного нежелания работать.
Ни о какой «чрезмерной нагрузке» для этих 80% говорить не приходиться.
Мы, врачи, часто жалуемся на большое количество ночных дежурств и на то, что сразу после такого дежурства надо оставаться на день. Сам так работал и работаю.
Но за эти дежурства ещё повоевать надо с коллегами! Заработать ведь хочется. И, положа руку на сердце, скажу: не всегда и не во всех больницах эти дежурства такие уж напряжённые. Даже бывают дежурства на которых я высыпаюсь лучше, чем дома.
Не связан ли таким образом большой конкурс в мед. вузы с тем, что молодёжь смекнула, что в медицине можно сачковать и производить только впечатление?

Медицина – наука неточная. Если это вообще наука. Критерии в ней размыты и приблизительны. Выздоровел ли вот этот больной в результате героических усилий медиков или само прошло?
Умерла ли эта бабушка от неудачной операции, или так совпало с её естественной смертью по старости?
Можно ли считать ошибкой ампутацию здоровой ноги, если операция эта прошла успешно?
Всегда к тому же есть ссылки на статистику:
– Разве наша в том вина, что вы попали в «законный» процент неудовлетворительных исходов этой операции? У великого Абанамата в Хьюстоне тот же процент!
Короче, из любого дерьма можно сделать конфетку и быть ни в чём не виноватым.
Врачебная ошибка? Но по официально принятому определению – это добросовестное заблуждение.
Таким образом доказать вину медиков в неудовлетворительном исходе лечения – крайне затруднительно.
Если врача доводят до суда и приговора, это всегда означает, что врач был неугоден своему медицинскому начальству и его не захотели защитить.
Стало быть, не дураки теперешние абитуриенты, ломанувшиеся в медицину: в ней можно делать всё, что захочешь, и тебе за это ничего не будет.

Врачам мало платят? Да – мало.
Но все ведь уверенны, что медики не живут на зарплату и жируют за счёт взяток и благодарностей.
Это правда и вместе с тем – неправда.
Основная масса врачей и сестёр взяток или не берут, или, что случается чаще – им их просто не дают.
Взятки дают врачам крупных, статусных медицинских учреждений, куда больные стремятся попасть. Дают хирургам у которых хотят оперироваться. Авторитетам дают и дают медсёстрам и санитаркам за подобающий уход и выполнение назначений.
Короче, деньги дают тем 20% медиков, которые делают основную работу. Остальным перепадает мало. Благосостояния за эти деньги не построишь.
Но, никуда не денешься, стремление слупить за каждый свой чих денег у медиков присутствует и делается с годами всё сильнее.
Раньше ведь как говорили: «Учить, лечить и судить – три профессии от бога». Не стану говорить о судьях и учителях, но в советское время врачи всё-таки нет-нет да и оглядывались на «Моральный кодекс строителя коммунизма». Нравственность и мораль имели свой вес и говорить о них не было стыдно, как сейчас. Во многих головах тогдашних врачей сидело, что служат они благородному делу. Бескорыстность, подвижничество не были в те времена пустым звуком.
Но сейчас, когда, перефразирую Юза Алешковского, можно сказать, что на том месте, где была пресловутая ленинская простота, скромность и честность, хрен вырос – всё пошло прахом!
Сорвать деньги в медицине пытаются за всё. Не стану даже перечислять все варианты. Вы их не хуже меня знаете.
Видимо, люди поступающие сейчас в мединституты, надеются войти в когорту врачей, получающих большие взятки, подарки и благодарности.
Что ж, если считать это стимулом – то и хрен бы с ним!
Пусть хорошо учатся, овладевают навыками, мотаются по специализациям. Если потом им, как крупным специалистам понесут деньги – то, может, так и надо? Будут хоть деньги брать за дело, а не за липовые больничные листы, левые справки, поддельные инвалидности, отмазки от военной службы и тюрьмы....
Один мой знакомый хирург, который всегда отвергает взятки (до операции) и охотно берет в конверте «благодарность» после, со смехом рассказал:
– Благодарность всегда в два-три раза меньше, чем предлагаемая за эту же операцию взятка!
Молодежь, естественно, все больше стремится брать «до».
В общем вал поступающих в медицинские институты и университеты развенчивает все мифы о тяжелой доле современных медиков нагляднее любой статьи.

Павел Рудич

Источник