Рейтинг России уходит в пике.Экономический антидот для страны

Министр финансов РФ Антон Силуанов отреагировал на намерение агентства Moody’s пересмотреть кредитный рейтинг России в сторону понижения. По словам министра, это решение отражает необходимость адаптации российского бюджета к падению цен на нефть.

Как заверил Силуанов, российское правительство уже подготовило меры оперативного реагирования на «складывающуюся экономическую ситуацию и прорабатывает вопрос среднесрочной сбалансированности бюджета». «Оценка агентства Moody’s показывает необходимость адаптации бюджетной системы к новой реальности на сырьевом рынке», — сказал глава Минфина.

Силуанов отметил, что Moody’s взяло два месяца на дополнительный анализ ситуации. Все это время Минфин будет находиться с представителями агентства в постоянном контакте, и предоставит им данные «для объективного анализа состояния российской экономики»

Напомним: до «мусорного» Ba1 рейтинг России упал в феврале прошлого года. В качестве причин такого решения в Moody’s называли отток капитала из РФ, падение цен на нефть, снижение обменного курса рубля, а также конфликт на Украине.

В декабре 2015-го Moody`s повысило прогноз кредитного рейтинга России до «стабильного» с «негативного», подтвердив, впрочем, прежний рейтинг на уровне Ba1. Однако теперь, согласно опубликованному 4 марта пресс-релизу, агентство оценивает перспективы российской экономики более скептично.

«В ходе пересмотра Moody’s оценит степень влияния дальнейшего резкого падения цен на нефть, которые, как ожидает Moody’s, останутся низкими в течение нескольких лет, на экономические показатели России и платежный баланс, включая дефицит вариантов финансирования государственных обязательств, в ближайшие годы», — говорится в пресс-релизе.

Эксперты Moody’s считают, что годовой рост ВВП России в ближайшие четыре года будет на уровне 0,4%, а бюджетный дефицит превысит 3% ВВП. В рамках пересмотра рейтинга аналитики оценят, сможет ли российское правительство смягчить влияние обвала нефтяных цен на кредитоспособность страны.

Справедливости ради отметим, что наряду с Россией Moody’s поставило на пересмотр рейтинги других стран, которые играют заметную роль на рынке нефти, в том числе, Кувейта, Саудовской Аравии, Объединенных Арабских Эмиратов, Бахрейна и Катара.

Насколько оправдан скепсис Moody’s, как скажется дальнейшее понижение рейтинга на российской экономике?

— Симптоматично, что решение Moody’s на этот раз не вызвало критики со стороны российских властей, — отмечает руководитель направления «Финансы и экономика» Института современного развития.

— Напротив, как отметил Силуанов, российский Минфин находится в режиме диалога с рейтинговыми агентствами. Напомню, что за пару недель до решения Moody’s еще одно агентство «большой тройки» — Standard & Poor’s — подтвердило рейтинг России в иностранной валюте на уровне «ВВ+», но при этом изменило прогноз со «стабильного» на «негативный». По сути, нынешнее решение Moody’s — поставить рейтинг эмитента и рейтинг государственных облигаций России на пересмотр с возможностью снижения — точно такое же, что у S&P, только другими словами.

Должен заменить, что формальные основания для пересмотра оценок состояния экономики России у рейтинговых агентств имеются. И в первую очередь потому, что цена на нефть за полтора года упала втрое — со $ 115 до $ 36 за баррель (на момент принятия решения Moody’s). Да, на торгах 7 марта баррель Brent торговался чуть выше $ 40. Но, по мнению участников рынка, это не означает стабилизации нефтяных цен.

Грубо говоря, сейчас «медведям» дают по рукам другие игроки, в ожидании встречи в интервале 20 марта — 1 апреля (точная дата пока неизвестна) министров нефти основных стран-экспортеров, которые контролируют около 75% мировой добычи. Этот пул переговорщиков будет обсуждать возможность заморозки добычи на уровне 11 января 2016 года.

Ожидания решения о заморозке толкают сейчас котировки вверх. Однако аналитики обращают внимание на несколько более глубоких обстоятельств, которые смогут смазать эффект от заморозки.

«СП»: — Что это за обстоятельства?

— Во-первых, даже если сторонам удастся договориться о заморозке, выход цены в равновесное состояние — в устойчивое нахождение в интервале $ 40−50 за баррель — откладывается, как минимум, до второго квартала 2018 года. Избыток предложения сегодня составляет чуть больше 2 млн баррелей в сутки. Заморозка же, в лучшем случае, сократит этот избыток на 1,6−1,8 млн баррелей — причем не сразу, а в течение года. В итоге, весь ближайший год цены на нефть будут низкими.

На этом фоне даже цена в $ 40 за баррель, которая, видимо, будет заложена в бюджет-2016 в апреле, в ходе внесения в него корректировок, представляется чересчур оптимистичной.

Второй фактор — это непредсказуемые действия Ирана. Напомню, Тегеран четко дал понять, что готов присоединиться к соглашению о заморозке, если остальные участники потеснятся и восстановят Ирану его досанкционную квоту добычи. Напомню, до введения санкций со стороны Запада Иран добывал около 4,2 млн баррелей в сутки, направляя на экспорт 2,5 млн баррелей. После введения ограничений зарубежные поставки снизились до 1,1 млн баррелей в день, причем шла эта нефть в страны Азиатско-Тихоокеанского региона.

В марте Тегеран намерен поднять этот показатель до 1,65−1,7 млн баррелей за счет наращивания экспорта в Европу. И действительно, как раз в марте началось исполнение двух крупных иранских контрактов — с французской Total и испанским переработчиком нефтепродуктов Cepsa.

Иранский фактор заставляет умерить оптимизм по поводу переговоров о замораживании. Особенно если учесть геополитическое противостояние Ирана с Саудовской Аравией в регионе, что делает ситуацию еще менее предсказуемой.

Наконец, есть третий, чисто рыночный момент. Некоторое время назад было замечено, что американские сланцевые компании хеджируют свою добычу, ориентируясь на цену $ 45 за баррель. Это означает, что как только цена дойдет до этого уровня, две тысячи буровых бригад в США, которые сегодня простаивают, тут же включат режим активной добычи. Это тоже серьезное основание, чтобы умерить восторженность относительно переговоров о заморозке.

Да, эти переговоры нужны, поскольку препятствуют падению нефтяных цен. Но вместе с тем, они не дают надежд, что цены на «черное золото» дойдут до $ 60−80 за баррель.

Видя все это, Moody’s и другие агентства понимают: низкие цены на нефть — это всерьез и надолго. К тому же, для российского бюджета нет принципиальной разницы, будет ли нефть стоить $ 40 или $ 60 за баррель. В любом случае, это не $ 100−115, и таких заоблачных цен больше не будет.

«СП»: — Как это положение соотносится с бюджетом РФ?

— Проблема в том, что российские власти привыкли к «нефтяной халяве». Из-за этого структура бюджетной системы устроена так, что в ней имеется значительная доля неэффективных расходов, и есть резервы в доходной части при улучшении администрирования. Но наше правительство не спешит идти на реформы, чтобы этими резервами воспользоваться.

В то же время, кабмин считает одной из главных задач удержание дефицита бюджета не выше 3% ВВП. Но беда в том, что это возможно лишь при стоимости нефти $ 50 за баррель. А при среднегодовой цене $ 40 за баррель, что гораздо вероятнее, дефицит получается уже 4,3% ВВП. Но кабмин считает, что до апреля — до внесения корректировок в бюджет — обсуждать это положение не стоит.

Все это порождает ощущение неопределенности. Его только усугубило обсуждение правительством стоимости антикризисного плана. Напомню, на борьбу с кризисом планируется потратить более 827 млрд руб. Но за счет каких источников будут покрыты расходы на 133 млрд, пока не определено. Поиск источников тоже отложили до апреля.

В таких условиях — высокой неопределенности — любое рейтинговое агентство поставит рейтинг на пересмотр.

«СП»: — Почему нам важны эти рейтинги?

— Чтобы выйти в текущем году на международные финансовые рынки, и разместить там государственные облигации. Россия, напомню, планирует привлечь за счет евробондов около $ 3 млрд. Предложения о размещении были направлены ряду ведущих американских, европейских и азиатских инвестиционных банков. По предварительным данным, из 25 банков откликнулись около половины.

Рейтинговые агентства в этой ситуации транслируют сигналы инвесторам. И пока нам включили «желтый» свет — не «красный».

Отсюда и реакция Силуанова — спокойная и деловая. В течение двух месяцев экономический блок правительства будет плотно общаться с аналитиками рейтинговых агентств, предоставляя им информацию о планах по обеспечению стабильности экономики РФ. И насколько грамотно мы сработаем — настолько позитивный результат по рейтингу и получим…

— Рейтинги важны с точки зрения экономического блока правительства, поскольку полностью соответствуют его политике, — считает политолог, директор Института политических исследований Сергей Марков.

— Эта политика, на мой взгляд, сводится к следующему: экономическое развитие России должно осуществляться не за счет внутренних инвестиций, а за счет внешних заимствований. А кредиты на мировом финансовом рынке даются под проценты, ставки которых напрямую зависят от оценок рейтинговых агентств. Поэтому, с точки зрения Антона Силуанова, рейтинги имеют важнейшее значение.

С другой стороны — с точки зрения независимых наблюдателей — желание экономического блока брать кредиты на Западе, и при этом размещать собственные бюджетные средства в ценных бумагах США под очень низкий процент, выглядит крайне странным. Многие считают, что было бы правильнее вложить «резервные» деньги в российскую экономику в виде государственных инвестиций с максимальным мультиплексным эффектом. В случае достижения такого эффекта инвестиции приведут не к росту, а к снижению инфляции.

Другими словами, логика в действиях Силуанова имеется. Но эта логика, я считаю, противоречит национальным интересам России.

Кстати, Moody’s понижает рейтинг вполне обосновано: экономический блок российского правительства не справляется с ситуацией, в результате экономика РФ падает. А у падающей экономики по определению не может быть высоких кредитных рейтингов…

Экономический антидот для страны
Георгий Филимонов об экономике здравого смысла, финансовой войне и победе
Против российской экономики ведется затяжная финансовая война, где главными орудиями выступают манипуляции с курсами иностранных валют. Речь идет о войне гибридного типа, которую режиссируют не только извне, но и изнутри. Не случайно советник Президента России Сергей Глазьев винит в происходящем крупные банки, которые занимаются кредитованием спекулянтов. Вот как Глазьев объясняет их действия: «Это (нестабильность на бирже — ред.) выгодно тем, кто кредитует спекулянтов. Это крупные банки. Они на этом получают большую мзду, благодаря высоким процентным ставкам. Да и сами банкиры пускаются в валютные спекуляции, потому что если у вас много денег и вы контролируете рынок, то нет никакого риска». По словам академика Глазьева, можно «довольно легко обваливать валюту, снимать сверхприбыль с падения курса рубля, затем с рынка уходить, ждать, когда рубль поднимется стихийно, потом снова его повалить». «По нашим оценкам, только на обрушении курса рубля в конце 2014 года спекулянты положили в карман порядка 15 млрд. долларов сверхприбыли, заранее договорившись и заранее спланировав свои операции именно таким образом. Рынком завладели спекулянты. 95% операций на бирже делают спекулянты», — отметил он в эфире радиостанции «Говорит Москва». То есть формируется порочный круг, который порождается не только жадностью, но и стремлением заполучить власть.

Схожую картину можно наблюдать и в Китае, где спекулянты греют руки на колебаниях валютных курсов. Председатель КНР Си Цзиньпин призвал покончить с «трейдерами-вредителями», которых будут вычислять и сажать за решетку. Китайцы не церемонятся в таких случаях, поскольку с июля 2015 года национальный рынок акций уже потерял $ 728 млрд. Как говорится, такие деньги на дороге не валяются. Задача стоит непростая — к концу десятилетия Коммунистическая партия обещает помочь 50 млн граждан в преодолении «черты бедности».

Опыт японского минфина в борьбе со спекулятивными атаками на иену показывает целесообразность повышения эффективности работы правоохранительной системы, в рамках которой предусматриваются аресты трейдеров, нарушивших закон. Там это приводит к скорой стабилизации ситуации на валютном рынке.

Что касается России, то логика внешней управляющей силы проста: сначала она стремится максимально ослабить национальную валюту, опускает ее «до плинтуса», а потом в этой же стране начинает стихийно скупать сырьевые активы, которые с легкостью получает в обмен на твердую валюту. А если американцы или, например, британские банки не хотят рисковать, то они просто начинают кредитовать спекулянтов, которые гарантируют скорейшую «отдачу». Ситуация на финансовом рынке — искусственное явление, о чем недвусмысленно заявляет даже аналитик нью-йоркского офиса Deutsche Bank Алан Раскин, отмечая, что рубль — одна из самых недооцененных валют по системе оценки BEER.

Одним из ярких свидетельств существования т.н. внешней управляющей силы служат рекомендации нашим денежным властям со стороны МВФ как инструмента финансово-политического давления на государство. И наш финблок по-прежнему им следует, ослабляя суверенитет и создавая прямую угрозу национальной безопасности (отказ от валютных ограничений на трансграничное движение капитала, отказ от суверенной финансовой политики и привязка эмиссии национальной валюты к приросту валютных резервов, приватизация госсобственности в т. ч. иностранным капиталом, отказ от регулирования цен и планирования и т. д.). При этом подходы МВФ отличаются избирательностью и двойными стандартами. Достаточно сопоставить недавние рекомендации для России и США. Нам процентные ставки поднимать (в России они втрое превышают рентабельность обрабатывающей промышленности), им — не поднимать; нам нельзя печатать деньги для финансирования дефицита бюджета, а в США и Европе это норма.

Парадокс состоит в том, что Банк России самоустранился от проблем в экономике, где складывается патовая ситуация. Капитаны отечественной промышленности не могут эффективно противостоять своим иностранным конкурентам, поскольку 11-процентная ставка рефинансирования в рублевой зоне делает их товары заведомо неконкурентоспособными. Для сравнения: в еврозоне ставка ЕЦБ приближается к 0%, а ФРС США впервые с 2008 года решилась приподнять ключевую ставку до 1,5%. То есть Россия проигрывает битву за иностранные рынки, даже не выходя на них. Стагнация вынуждает банки сворачивать бизнес, поскольку он утрачивает рентабельность. Только в 2015 году ЦБ отозвал лицензии у 93 российских банков. За неполные два месяца 2016 года право на работу потеряли еще 15 банков. В том числе и Внешпромбанк, который по величине активов входил в ТОП-50 российских банков. Ведь это не просто циферки на мониторе, а сотни тысяч рабочих мест, десятки отраслей, которым так и не удалось заполучить желаемое финансирование. Вместо самокритики Центробанк отрицает существование дефицита ликвидности в экономике. «Никаких проблем ни с рублевой, ни с валютной ликвидностью на российском рынке сейчас нет», — заявляет первый зампред ЦБ Ксения Юдаева. Более того, она хвалит ФРС США за «аккуратную» работу: «Мы видели, в первый раз, когда ФРС подняла ставку (в декабре 2015 г.), влияние на глобальные рынки и тем более на российский было минимальным. ФРС научилась очень аккуратно это делать, они заранее коммуникациями готовят рынки, в принципе, это может происходить достаточно спокойно для российской экономики». Такое ощущение, что Центробанк и Правительство России обитают в параллельной реальности.

Теперь ЦБ и кабинет министров критикуют не только консерваторы, но и представители либерального истеблишмента, которые занимаются венчурным бизнесом. «Российская экономика испытывает нехватку финансов, а любые предложения повысить уровень монетизации вызывают острую критику. Но лучшим способом борьбы с инфляцией является экономический рост, а не дефицит денег», — пишет на страницах РБК основатель консалтинговой компании Strategy Partners Group Александр Идрисов. По его словам, «даже если крупнейшие банки и обладают достаточной ликвидностью, то это совсем не означает, что эта ликвидность может быть доступна предприятиям». «Основная часть денежных средств остается „запертой“ в банковской системе», — резюмирует эксперт.

Складывается впечатление, будто нашу страну постепенно затягивают в эпицентр экономического пожара, который зарубежные «технологи» при поддержке изнутри хорошо научились переводить в политическую плоскость.

Монетарные власти страны сознательно отказываются от советского опыта. Хотя финансовая система СССР выдержала испытание Великой Отечественной войной. Так, к примеру, объем денежной массы Советского Союза в годы войны увеличился только в 3,8 раза. Для сравнения: в годы Второй мировой этот показатель вырос в Германии в 6 раз, в Италии — в 10, а в Японии — в 11 раз. К 1947 году в СССР были снижены цены на хлеб и муку в среднем на 12%, а на крупу и макароны — на 10%.

Более того, 28 февраля 1950 г. Совет министров СССР перевел рубль на постоянную золотую основу, отказавшись от привязки к доллару. «Золотое содержание рубля устанавливалось на уровне в 0,222168 грамма чистого золота. С 1 марта 1950 года была установлена покупная цена Госбанка СССР на золото в 4 руб. 45 коп. за 1 грамм чистого золота». А вот теперь главный «исторический сюрприз» от Сталина: согласно Постановлению Совета Министров СССР от 25 августа 1946 года («О повышении заработной платы и строительстве жилищ для рабочих и инженерно-технических работников предприятий и строек, расположенных на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке»), Центральный Коммунальный Банк обязывался «выдавать ссуду в размере 8−10 тыс. руб. покупающим двухкомнатный жилой дом со сроком погашения в 10 лет и 10−12 тыс. руб. покупающим трехкомнатный жилой дом со сроком погашения в 12 лет с взиманием за пользование ссудой 1% (одного процента) в год». То есть стоимость сталинской «ипотеки» составляла всего лишь 1%. Подобная процентная ставка — немыслимая роскошь даже для таких зажиточных стран Западной Европы, как Бельгия, Нидерланды и Люксембург, где стоимость ипотеки начинается от 3%. В России же сегодня самое льготное предложение на рынке — 11,4%. Причем такие комфортные условия получают лишь те, кто подходит под критерии «государственной поддержки».

Что делать? Менять макроэкономическую политику, принимать назревшие кадровые решения в финансово-экономическом блоке правительства. Без рывков, чехарды и волнений. Но взвешенно и планомерно приводить в движение механизм суверенизации отечественной финансовой системы. Смена модели подразумевает, в частности, альтернативную существующей схему ипотечного кредитования, запрет на кредитование граждан России в иностранной валюте (дабы искусственно не создавать спрос на доллары), понижение ключевой ставки ЦБ, возвращение Банку России функции регулятора с целью реализации главным финансовым институтом страны своих конституционных обязанностей по обеспечению стабильности национальной валюты и многое другое…

Комплекс мер давно разработан авторитетными отечественными экономистами. Надо делать. Это и есть главное противоядие проектам искусственной дестабилизации ситуации в России и сценариям запуска управляемого извне госпереворота. А ключи к машине разрушения наши зарубежные «партнеры» неустанно продолжают подбирать, работая на системной основе, и было бы наивным полагать, что у них нет точек опоры внутри страны.

Здравый смысл нам диктует волю к победе.

Автор — Директор Института стратегических исследований и прогнозов РУДН

Источник