ОБОРОННАЯ ДОКТРИНА. ЯДЕРНАЯ МОЩЬ РОССИИ: ФАКТЫ И ЦИФРЫ

Главная » Статьи » Новости МО и МВД РФ и мира

В №15 мы опубликовали статью президента Академии геополитических проблем, генерал-полковника Л. Ивашова «От ядерного сдерживания к доктрине неотразимого удара». Она вызвала интерес читателей. В развитие этой темы мы побеседовали с одним из авторитетных военных журналистов
Виктор Николаевич, вы не раз говорили, что основой реформы армии является военная доктрина государства. И вот появился ещё один стратегический постулат: «от ядерного сдерживания к доктрине неотразимого удара».

Виктор Баранец: Такие постулаты относятся, скорее, к военно-политической схоластике. Давайте разберёмся без теоретической зауми. Наличие ядерного оружия — само по себе фактор сдерживания. Ибо вряд ли найдутся желающие посягнуть на страну, у которой есть такое оружие. В ядерной войне не будет победителей. Отсюда и смысл — сдерживать наращивание ядерных потенциалов стран, владеющих таким оружием.

Давайте уточним вопрос насчёт «неотразимого ядерного удара».

В. Б.: Если объяснить на пальцах, то неотразимый ядерный удар должен быть полностью неотразим. Но так в ядерной войне не будет. Часть наших ядерных ракет противник всё-таки отразит! Он же не бумажным зонтиком от них будет прикрываться. У него есть система противоракетной обороны (ПРО). Какой-то процент наших ракет она не пропустит. Какая же это «неотразимость»? Военное дело не любит фигуры речи. Оно точно, как арифметические действия. Считаю, что «неотразимый ядерный удар» — блеф. С какой бы стороны он не исходил — американской или российской. Речь может идти лишь о количестве ядерных ударов, которые успеют нанести друг другу США и Россия. Если они успеют обменяться ядерными ударами, скажем, в соотношении 586 к 463, то ни США, ни России просто не будет!

Какими только цветастыми и заумными фразами в академии Генштаба, различных НИИ нас не обвешивали! Говорили, что мы должны быть готовы к такому ядерному удару, который нанёс бы противнику неприемлемый ущерб. Мысль не Бог весть какая мудрая. Однако интересно, а какой ядерный ущерб противник сочтёт «приемлемым»?

Десятилетиями мы в военных доктринах боялись сказать открыто, что США и НАТО — наши наиболее вероятные противники. При этом США и НАТО о том, что Россия их главный противник, говорят открытым текстом. А мы стесняемся. Так повелось с горбачёвско-ельцинских времён. Играли с США и НАТО в кошки-мышки, а по сути — лицемерили. Мы говорили о ядерном оружии так, словно стеснялись своего могучего меча, скрывали, что стратегические объекты НАТО являются нашими боевыми целями.

Или другое: мы до сих пор «стесняемся» говорить, что уступаем в вооружённых силах общего назначения группировке НАТО в Европе в 10–15 раз. Тем не менее, я абсолютно уверен, что, если нас прижмут к стенке, наш ядерный меч не будет пылиться. Вице-премьер Дмитрий Рогозин недавно об этом открыто заявил. Конечно, мы баллистическими ракетами бить не будем, для начала у нас есть более «нежные инструменты» — тактическое ядерное оружие. Но опять-таки есть среди военных теоретиков «мудрецы», которые советуют изъять из нашей военной доктрины положение о том, что мы оставляем за собой право применить ядерное оружие первыми — если станет понятно, что обычными вооружёнными силами врага не одолеть. Достанем «Ярсы», «Тополи» и БЖРК (боевые железнодорожные ракетные комплексы).

Что сейчас происходит в области сокращения стратегических наступательных вооружений?

В. Б.: Со времён Горбачёва не было ни одного договора СНВ, при котором СССР, а потом и Россию не ставили бы в глупое положение! Мы постоянно оказывались в дураках при Горбачёве–Ельцине. Однако всё изменилось, когда пришёл второй срок президента Путина. Владимир Владимирович по этой части хорошо врос в проблему и не позволяет США водить Россию за нос. При Путине впервые в нашей военной доктрине было прописано, что мы оставляем за собой право первыми нанести удар. Это был ледяной душ для членов ядерного клуба. В США заговорили о том, что необходим паритет. Это — дипломатическое мошенничество. Эти заклинания мы уже слышим лет 60. Мы по стратегическим наступательным вооружениям уступаем американцам. Но они снова талдычат о паритете. Абсолютно все договоры предусматривали паритет, а на поверку получалось, что мы оказывались в проигрыше.

Паритет — это равенство…

В. Б.: Но его нет, и мы этот дисбаланс выравниваем. Некоторые эксперты говорят, что Россия и США по ракетам и ядерным боеголовкам идут ноздря в ноздрю. Это не так. Нам нужно года три, чтобы выйти на реальный ядерный паритет за счёт новых межконтинентальных баллистических ракет сухопутного, морского и воздушного базирования. Но то, что мы заметно улучшили положение дел в ядерном хозяйстве, — факт.

Такова одна сторона вопроса. Суть второй в том, что мы имеем некоторое преимущество в отдельных видах ядерного оружия. Например, в тактическом (ТЯО). Но здесь — внимание! — ушлые американцы втягивают нас в сокращение ТЯО. Нам пытаются впарить мнимый паритет. Мы, конечно, на эту уловку не пойдём. Да, мы выводим из строя отжившие своё ракеты, но делаем и новые. В частности, расширили мощности главного и бесценного Воткинского завода.

Выпускаем такие замечательные изделия, которые не улавливает ни одна хвалёная зарубежная система ПВО. Наши ядерные боеголовки — гиперзвуковые. Они летят на цель не по классической траектории, которую может рассчитать компьютер, а беспорядочно рыскают по высоте и курсу. В Америке нет ни одного компьютера, который мог бы рассчитать, куда летит наша ракета. Для нас американская система ПРО ничего не значит.

Мы успешно восстанавливаем ядерный щит, но не включаемся в ядерную гонку. Модернизируем оружие, которого очень боятся американцы, — железнодорожные комплексы с ракетами «Мо лодец». Это межконтинентальные баллистические ракеты, которые загружаются в пассажирский вагон, с белыми шторками, симпатичными проводниками и проводницами, с всем соответствующим антуражем. Вот и катается, как это и было раньше, такой поезд (или такие поезда) по нашей необъятной Родине, готовый в случае необходимости мгновенно приступить к выполнению боевой задачи.

Наши военспецы говорят, что в условиях быстрого ответного удара эффективность ракетных комплексов шахтного базирования близка к нулю.

В. Б.: Эти комплексы находятся под тотальным космическим прицелом США. Это факт. Но наши золотые головы придумали такие системы, которые серьёзно защищают от ударов по шахтным ракетам. Какую-то часть мы потеряем, но не всё! К тому же у нас есть подвижные грунтовые ракетные комплексы, которые не так-то просто засечь. Они не стоят на месте, не ждут, когда американцы прицелятся. Есть ещё атомные подводные лодки (АПЛ), оснащённые межконтинентальными баллистическими ракетами. На подходе новейшая и многострадальная «Булава». Под неё мы строим целый выводок новейших АПЛ. Такие подлодки дают нам самое большое преимущество: мы можем атаковать противника из-под воды через три-четыре минуты. Точные нормативы боеготовности АПЛ выдавать не буду. Одной АПЛ придётся стрелять в считанные минуты, другой — преодолеть 400 миль, после чего быть готовой к атаке. С каждым годом время подготовки ракеты к подводному пуску сокращается. Думаю, что самое большое наше преимущество в боевой ракетной технике — именно атомные подводные крейсеры-ракетоносцы. Попробуйте найти в океане на глубине 600–700 метров атомный крейсер, на борту которого 20 мощнейших ракет!

Как мы ведём себя близ чужих берегов?

В. Б.: Чтоб не пугать американцев, мы выдерживаем международные правила и ходим строго в нейтральных водах. Правда, иногда мы в их территориальных водах можем позволить себе слегка поиграть в «кошки-мышки». Как, впрочем, и они в наших. Это такая «традиция». Если же спросите меня, с какой дальности мы можем результативно выстрелить по Америке, отвечу: есть стратегические ракеты, которыми мы на учениях добиваемся успеха с 8 тысяч километров. Даже с 11-ти...

Каковы отношения со Штатами в области ПРО?

В. Б.: Украинские события отодвинули поиск компромисса. Каждый пошёл своим путём. Мы предлагали американцам прислушаться к нашим озабоченностям. Предлагали вопросы так называемого «секторального ПРО», совместное дежурство. Они отказались. Как сказал Сергей Шойгу: «Мы говорим — но они нас не слышат». Во время визита Шойгу в Токио министр обороны Японии задал ему вопрос: «Что вы будете делать, если американцы не станут обращать внимание на ваши предложения?» Наш министр строго, по-военному ответил: «Мы найдём способы пробивать эту противоракетную оборону».

Что такое «симметричные» и «несимметричные» ответные меры?

В. Б.: Если вас бьют кулаком, вы кулаком и наносите ответ. Если соперник взял в руки нож, о вашем симметричном оружии тоже говорить излишне. Но при современном уровне военно- технического прогресса развитие средств наступления и обороны постоянно претерпевает изменения. Это приводит к тому, что одна из сторон получает заведомое превосходство. К примеру, возьмём американскую ПРО в Европе. Она радарами просматривает российскую территорию вплоть до Урала. А у нас на европейской части огромное число межконтинентальных баллистических ракет. И что делают американцы? Они подключили к своей системе ЕвроПРО спутниковую группировку, которая позволяет в режиме онлайн засекать пуск российской межконтинентальной ракеты. А когда у ракеты наименьшая скорость? На разгонной стадии — когда эта громадина выходит из шахты. И благодаря ЕвроПРО и космической системе, они будут ещё на взлётной траектории молотить наши ракеты, так?.. Как же мы будем защищаться? Так вот, чтобы не допустить нивелирования нашего ядерного потенциала, мы принимаем меры, чтобы в случае угрозы, там, где стоят объекты американской ПРО, в считанные минуты остались пепелища. Это и будет наш ассиметричный ответ.

Вы согласны с тем, что ядерное оружие — гарантия сохранения цивилизации?

В. Б.: Абсолютно. Цивилизация подошла к тому, что самое грозное оружие становится гарантом мира. И ради самосохранения человечества ядерное оружие, скорее всего, никогда не будет применено. Сейчас на 180 градусов меняется концепция его использования. Американцы говорят: «Пусть ядерное оружие пока на складах полежит, мы должны искать новые — неядерные средства поражения». В этом суть новой доктрины американского мгновенного удара. Расчёт на то, что это будет мощное, но неядерное оружие — когда через час, в любую точку земного шара будет доставлено нужное ударное средство. Лет десять назад США придумали концепцию Prompt Global Strike (мгновенный глобальный удар). Авторы замысла утверждают, что США будут способны нанести конвенциональный (неядерный) удар по любой точке земного шара через 60 минут после принятия решения. Почему неядерный? Потому что ядерный предусматривает быстрый аналогичный ответ.

Вот что говорил об этом генерал Джеймс Картрайт, бывший заместитель главы комитета начальников штабов: «Задача нашей системы — нанести быстрый и точный удар по любому региону мира в случае конфликта или чрезвычайной ситуации. Система будет дополнять соединения сил передового развёртывания, экспедиционных воздушных сил (они могут быть развёрнуты в течение 48 часов) и авианосных ударных групп (готовность к бою — 96 часов)». Из слов генерала понятна суть концепции: прежде чем нога американского солдата ступит на чужую землю, главные силы, управление и стратегические объекты противника будут точечными ударами выведены из строя или парализованы.

Чем они собираются нас бить?

В. Б.: Хотят использовать «инструменты» быстрого глобального удара. Первый и, пожалуй, наиболее реалистичный — межконтинентальные баллистические ракеты морского базирования типа Trident II D5. Они имеют высокоточные неядерные боевые блоки, но это пока их единственный работающий компонент. Испытывают американцы и гиперзвуковые крылатые ракеты. Но не слишком удачно. Испытываются и другие гиперзвуковые аппараты. Однако пока им не удаётся связать воедино сумасшедшую скорость, управляемость и дальность полёта боевых систем. И хотя многие испытания закончились провалом, Пентагон не останавливает проекты. Ибо цель фантастически заманчива: конструкторы убеждены, что подобные ракеты могут вообще не комплектоваться боеголовкой, поскольку их скорость и энергия будут достаточны для уничтожения цели прямым попаданием.

Разрабатывается в США и другая экзотика — кинетическое оружие (американцы называют его «жезлы господни»). Это тяжёлые тугоплавкие стержни из вольфрама. Их будут сбрасывать на цель с огромной высоты. В ходе испытаний американцы пришли к выводу, что «жезл» длиной 6 метров и толщиной 30 см выйдет на цель со скоростью 3500 метров в секунду. А в точке удара произойдёт высвобождение энергии, эквивалентной взрыву 12 тонн тротила.

Наша страна обладает современными образцами стратегических неядерных вооружений и способна иметь собственную систему глобального удара. Немало в этом направлении уже сделано и делается. К нашим стратегическим крылатым ракетам в неядерном снаряжении относятся, в частности, ракеты для подводных лодок типа «Калибр». Судя по сообщениям СМИ, принята на вооружение и новая неядерная крылатая ракета воздушного базирования Х–101. Их тактико-технические данные не уступают американским, а по ряду показателей, в частности, дальности стрельбы, значительно их превосходят.

А ещё мы реанимируем БЖРК на новой технологической основе — как ответную меру на программу мгновенного глобального удара США. Боеголовка будет способна поразить любую цель на планете в течение часа после получения команды. По расчётам американцев, 100 блоков достаточно, чтобы США и их армия прекратили существование.

Каковы критерии «минимальных» и «разумных» запасов ядерного оружия в мире?

В. Б.: Это вопрос дискуссионный. Никто не может сказать, где порог минимальной разумности в обладании ядерным оружием. На углях этих рассуждений и родилась идея разоружения. Когда ядерное оружие стало уже вылезать из «гортани» земного шарика, люди поняли, что это несёт зловещий знак смерти, с этим шутить нельзя. Да, ядерное оружие пока должно быть в нашем арсенале, но его потенциалы надо сокращать.

Беседовал Вадим Лейбовский

Источник