| Главная » Статьи » Новости МО и МВД РФ и мира | [ Добавить статью ] |
Хочешь реализовать свою мечту – дерзай!
 Ветеран-подводник, ветеран Подразделений особого риска капитан 1 ранга в отставке Шумаков В.А. Хочешь реализовать свою мечту – дерзай! (Биографический очерк) Мы – кузнецы, и дух наш молод, Куём мы счастия ключи. Вздымайся выше наш тяжкий молот, В стальную грудь сильней стучи! Ф.С. Шкулёв Уже в раннем возрасте, когда ребёнок начинает реально воспринимать жизнь, у него появляется робкая мечта - кем бы он хотел быть. Затем мечта сменяется мечтой… В отрочестве она обретает уже реальные черты, а в юности утверждается окончательно. Но осуществить её дано не каждому. Необходимо бороться за неё и прежде всего с самим собой, со своей несобранностью. Целеустремлённость – путь к осуществлению своей мечты. Как не парадоксально, оружием в этой борьбе являются знания, которые приобретаются в школьные годы. Ведь учёба в школе – это работа на благо Отечества да и на своё благо тоже. Такое отношение к своей мечте дано не каждому. Те, кому это дано, являются настоящими сынами Отечества. Вот таким сыном Отечества является пионер атомного подводного флота России, ветеран Подразделений особого риска Виталий Михайлович Дейкун. 18 марта 1931 года в семье кузнеца Михаила Карповича и домохозяйки Ксении Марковны родился мальчик, которого любящие родители назвали Виталием. Проживал Виталий с родителями в рабочем посёлке на окраине города Фрунзе (ныне Бишкека). Сколько он себя помнил, с раннего детства помогал отцу в кузнице. По словам отца, к концу обучения в школе Виталий стал не плохим кузнецом. Сам отец Виталия перенял эту специальность от своего отца Карпа Андреевича, который был кузнецом в станице Брюховецкой, Кущёвского района, Донецкого округа (ныне Ростовской области). Учился Виталий в средней школе в городах Ош и Фрунзе. После войны приоритетом у мальчишек было море и морская служба, хотя никто из пацанов моря в глаза не видел. Откуда это? Наверняка из книг и фильмов. Так после 7-го класса трое из шести приятелей попытались сбежать во Владивосток поступать в Мореходное училище, но были в пути переловлены милицией и возвращены родителям. Продолжилась учёба в школе, работа в кузнице. Надо отдать должное – у Виталия была тяга к знаниям. Учёба давалась легко. Успешно закончив школу в 1950 году, все шесть приятелей поехали в Ленинград поступать во ВВМИОЛУ имени Ф.Э. Дзержинского (Высшее Военно-морское инженерное ордена Ленина училище им. Ф.Э.Дзержинского). Ныне это высшее учебное заведение называется Военно-морской политехнический институт (ВМПИ). Отец не хотел отпускать сына, убеждая его в том, что он уже имеет специальность мастера кузнеца, но Виталий настоял на своём. Мечта настойчиво звала дерзать. Из шести приятелей только Виталий и поступил в «Дзержинку».. Остальные, не пройдя по конкурсу, вернулись домой. А конкурс был большой – 10…12 человек на место. Экзаменов было тоже много – шесть. Виталий Михайлович вспоминал: - Набрал я 29 балов и еле прошёл по конкурсу и мандатной комиссии. Зачислен был на Паросиловой факультет, а со второго курса переведён на Электротехнический факультет на отделение электроники и автоматики. Учёба, как и в школе, давалась также легко. Учился с увлечением. Закончил училище в мае 1956 года с красным дипломом (т.е. с отличием). А далее с увлечением рассказывал: - В конце обучения в училище прибыла какая-то комиссия и "выдёргивала" по одному курсантов-выпускников на собеседование. Мы заметили, что беседовали с хорошо успевающими курсантами и не имеющими изъянов в здоровье. Со мной беседовал каплей (капитан-лейтенант). Расписал в розовом цвете интересную службу на новейшей технике (правда не назвал какой). Смутно предполагали, что это связано с автоматикой управления и контроля ракетной техникой, т.к. в курсе практической подготовки подробно изучались системы автоматического управления немецкими ракетами ФАУ-2 и системы радиоуправления учебным кораблём (крейсером-целью "Гессен", полученном после войны по репарации). Я был молод, увлечён своей специальностью и, конечно, радостно согласился с предложением. Инженер-лейтенант Дейкун к своему удивлению распределение получил на Северный флот в резерв Главкома (как и остальные "уговорённые"). После отпуска лейтенанты прибыли в Сайда-губу. Всех поселили на плавбазу «Аят». В этой губе формировалась бригада дизельных подводных лодок, командовать которой был назначен легендарный подводник, торпедировавший во время войны линкор "Тирпиц", Герой Советского Союза капитан 1 ранга А.И. Лунин. Пока в бригаде была только одна лодка 613 проекта. Комбриг ещё не прибыл. Инженер-лейтенанта Дейкуна направили стажироваться на эту единственную подводную лодку. Виталий Михайлович не без юмора рассказывал: - Прибыв на лодку, я доложил командиру о прикомандировании для дальнейшего прохождения службы. Командир очень обрадовался, принял, как родного, и сразу поставил меня дежурным по кораблю, сказав: - Бог услышал мою молитву! Лейтенант, заступаешь дежурным по кораблю. Возражений не принимаю. Впрягайся. Тяжело в учении, легко в бою! - Оказывается, - продолжил Виталий Михайлович, - у одного из офицеров родился сын, и нужно было обязательно и немедленно всем офицерам обмыть ножки первенцу да ещё и сыну. Ведь это свято! А тут я – ангел-спаситель. А я ведь вообще ни на одной подводной лодке ни разу не был. Мы в училище проходили ежегодно практику только на надводных кораблях и на кораблестроительных заводах. В данный момент я впервые спустился в центральный пост лодки. Кругом трубы, клапана, маховики, клинкеты, манипуляторы, приборы, выдвижные устройства, кабели и всё это разного цвета и всего очень много. Обалдеть можно! Я и обалдел. Пришёл в себя тогда, когда экипаж покинул корабль. На корабле осталась только дежурная служба. Да и это я узнал от помощника дежурного, который тоже был в центральном посту. Оказалось, что он мой земляк. Разговорились. Он успокоил меня: - Не волнуйтесь, товарищ лейтенант, прорвёмся, если дежурным по живучести не заступит инженер-капитан-лейтенант (фамилию не помню). - Но именно этот каплей, - продолжал рассказывать Виталий Михайлович, - и заступил на дежурство по живучести. Сыграл тревогу "Пожар главного распределительного щита № 1". Хорошо, что мой помощник главный старшина был на высоте. Я репетовал команды дежурного по живучести, а мой старшина руководил борьбой за живучесть. Всё было, как в тумане. Разбор замечаний тоже прошёл успешно, благодаря опять же моему помощнику. Вот такой "стресс" я – молодой лейтенант – прошёл на лодке с места в карьер. Через некоторое время в бригаду прибыл комбриг. Посетив нас на плавбазе «Аят», он спросил: - Лейтенанты, умеете ли вы играть в шахматы? Все сказали, что умеем. Интересно было слушать Виталия Михайловича. Он продолжил: - Каждый вечер комбриг Лунин приходил к нам и всех нас обыгрывал. После каждой победы делал маленький глоток «шила» из фляжки. Нам не предлагал, мотивируя тем, что мы ещё не умеем "осматриваться". По его просьбе я связал воедино телефонные сети ПБ «Аят» и ПКЗ, за что комбриг меня по-отечески поблагодарил. Начало атомной пионерии Через полтора месяца в середине августа всех лейтенантов из резерва Главкома направили в распоряжение 150–го дивизиона опытных подводных лодок (командир – капитан 2 ранга Сорокин А.И.) 333-ей бригады ремонтирующихся и строящихся кораблей (командир – капитан 1 ранга Горонцов В.В.), расположенного в Ленинграде. Неделю на переодевание в форму МВД (для конспирации) и прямым ходом в город Обнинск на учёбу в 16 Учебный центр (УЦ) ВМФ. Здесь только лейтенанты узнали, что их назначили в 1-ый экипаж первой атомной подводной лодки Советского Союза. Я задал вопрос Виталию Михайловичу: - Как проходила учёба в этом центре? В чём её особенность по сравнению с училищем? Вот его повествование: - После ознакомления с тактико-техническими характеристиками (ТТХ) нашего корабля мы прониклись настоящей гордостью за наш флот и за то, что мы являемся первыми членами экипажа этого фантастического корабля. А за учёбу нашу взялись молодые учёные – создатели этого корабля и его ядерной энергетической установки. Если сказать по-современному, - это был «спецназ» академика А.П. Александрова. Мы даже представить не могли, что может быть такая интенсивность учёбы. Нам дали понять, что подводник (особенно этого фантастического корабля) ошибается, как и минёр, один раз. Оценка "удовлетворительно" не признавалась. Только "хорошо" и "отлично". Лучше, если большинство оценок будет "отлично". С окончанием теоретического обучения, практической подготовки на первой атомной электростанции СССР и действующей лодочной атомной установке стенда МИФИ последовала сдачи выпускных экзаменов. Экзаменационная комиссия была солидной – кандидаты и доктора наук «спецназа» академика А.П. Александрова. Председателем комиссии был конечно сам А.П.Александров. Ответ на вопросы билетов – это допуск к опросу экзаменуемого. Одного офицера могли опрашивать 3…4 часа. Результатами экзаменов члены «спецназа» были удовлетворены. Мы тоже. Забегая вперёд, скажу, что этот «спецназ» вёл нас и на Северном машиностроительном предприятии (СМП) или Севмаше вплоть до подписания Акта о приёме корабля флотом в опытную эксплуатацию. После окончания обучения в Учебном центре наша группа офицеров в июне 1957 года убыла в город Молотовск (ныне Северодвинск) на кораблестроительный завод Севмаш. Прикомандировали нас к 339-ой бригаде вновь строящихся и ремонтирующихся кораблей, которой командовал капитан 1 ранга Цветко В.П. Секретность была такова, что во время наших занятий по специальности на занимаемый экипажем второй этаж здания казармы бригады первое время не пускали даже комбрига. Абсурд, но так было. Интенсивность занятий и изучение строящегося корабля были очень высоки, но мы не роптали, т.к. были влюблены в свой необычный корабль, ещё строящийся в 42-м цехе завода. Нам казалось, что это корабль-фантазия с необычным круглым носом и разветвлённым хвостовым оперением. Даже в цехе на стапеле он представлялся нам стремительным подводным кораблём. Мы (члены экипажа) благодаря «спецназу» академика А.П. Александрова были подготовлены и теоретически, и практически лучше заводской сдаточной команды. Поэтому на общем комсомольском и партийном собрании в присутствии членов заводской сдаточной команды было принято решение включить нас в состав сдаточной команды, как полноправных её членов. Работали с увлечением, поэтому время летело незаметно. Наконец при спуске корабля на воду в торжественной обстановке разбили шампанское о корпус корабля. Начались швартовные испытания, а затем и первые пуски ядерных реакторов энергетических установок (Академик А.П. Александров поздравил нас "с лёгким паром"). Моя задача, как наиболее подготовленного в вопросах электроники командира группы контрольно-измерительных приборов и автоматики (КИПиА), заключалась в том, чтобы бдительно следить за датчиками и электронными приборами систем и контуров энергетических установок и некоторого электронного оборудования корабля в целом и обеспечивать их нормальную работу. В моё заведывание входила аппаратура управления, контроля и защиты главной энергетической установки (ГЭУ). Кроме того мне приходилось ещё и ремонтировать навигационный комплекс "Сила", эхоледомер и аппаратуру дозиметрического контроля. Ежедневно с утра я осматривал визуально всю эту аппаратуру, её пломбирование, производил необходимые переключения по необходимости и докладывал о произведенной работе командиру корабля и командиру электротехнической части (БЧ-5). С этой работой я справлялся успешно. Во всяком случае нареканий со стороны командования и коллег в мой адрес не было. Наступил торжественный день. День поднятия Военно-морского флага и гюйса на нашей первой атомной подводной лодке К-3. Это было 1 июля 1958 года. Флаг и гюйс поднимались на корабле, который ещё не был сдан промышленностью флоту. Прецедент, но это было резонно. Дело в том, что мы (члены экипажа корабля) сами сдавали корабль от промышленности флоту и принимали флотом от промышленности этот корабль. Вот почему были подняты Военно-морской флаг и гюйс. Заводские и Государственные ходовые испытания были совмещены. Насыщенность ходовых испытаний была такова, что времени на собственные переживания, на созерцание мощи лодки с рубки у нас просто не было. Да нас на первых порах и не пускали на верх при нахождении лодки в море. Держать ушки на макушке необходимо было постоянно, т.к. и электронные приборы, и системы, и контуры энергетических установок были сырыми. Часто появлялись неисправности, которые необходимо было устранять. Приходилось летать, как чижику между пультом ГЭУ, турбинным отсеком, реакторным отсеком и центральным постом (ЦП). Да и другие отсеки приходилось оббегать. А тут по новому документу «Организация службы» меня назначили ещё и командиром реакторного отсека. Буквально приходилось разрываться на части. А по боевой тревоге я должен быть и в реакторном отсеке, и на пульте ГЭУ одновременно. Нонсенс! Слава Богу, что командование быстро отменило это решение. Я был освобождён от обязанностей командира реакторного отсека. Им был назначен один из командиров группы дистанционного управления (КГДУ) ГЭУ. И тем не менее мы не роптали, а гордились принадлежностью к этому кораблю. Мощь корабля мы чувствовали и находясь внутри него. На большой скорости он дрожал, как молодой ретивый конь. Но всё же мне удалось увидеть воочию мощь установки нашего корабля при проверке тяги на винты во время швартовых испытаний. Лодку привязывали к пирсу и мощному крану толстенными канатами, плавно поднимали мощность реакторов до 80% с одновременным увеличением оборотов. Это было зрелище! Такое не забывается! А в море часто были свои заморочки - течи парогенераторов ПГ-13 паро-производящей установки (ППУ). Как оказалось, аустенитная сталь не лучший материал для изготовления паропроводов ПГ-13. Эта сталь подвержена межкристаллитной коррозии, а это прямой путь к течам (как оказалось в дальнейшем, от микротечей до разрывов трубопроводов). Только в дальнейшем наша промышленность победила эту "Детскую болезнь …", использовав для изготовления трубопроводов парогенераторов вначале углеродистую сталь, а затем титан. Конечно глубокие теоретические знания и практические навыки, которые мы приобрели в Обнинске и на кораблестроительном заводе вселяли в нас веру в эту технику. Но этого было недостаточно. Необходимы были новые инструкции и руководящие документы для успешной эксплуатации этой техники и корабля в целом. Конечно всё это легло на наши плечи. Мы и с этим справились и, по-моему, успешно. С начала июля ходовые испытания продолжались казалось бесконечно. С моря мы не вылезали. Постоянно появлялись всё новые и новые неисправности. На заводе мы их устраняли и… опять в море. Как-то на одном из совещаний командир корабля полушутя заявил: - Установка ненадёжная, но живучая!" Уже «под ёлочку» 1959 года было на правительственном уровне принято решение принять флотом корабль в опытную эксплуатацию. А значит припиской нашего корабля в основном был завод. В море мы выбивали моторесурс, «вылавливали» неисправности в оборудовании всех боевых частей и служб корабля, соответственно борясь за живучесть, и накапливали претензии к конструкторским недостаткам. Уже ушли с корабля на повышение первый командир Герой Советского Союза Осипенко Л.Г. и первый командир БЧ-5 Акулов Б.П. Командиром корабля стал старпом Жильцов Л.М., а командиром БЧ-5 – командир дивизиона живучести (КДЖ) БЧ-5 Тимофеев Р.А.. Вполне достойные и опытные офицеры. И вообще экипаж был очень дружным. Одним словом – экипаж – одна семья. Конечно много душевных сил на это потратил наш дорогой командир Леонид Гаврилович Осипенко. Первоначально поход на Северный полюс, опять на правительственном уровне, назначили на 1960 год. Весь экипаж воспринял это с воодушевлением, но состояние техники, а особенно ГЭУ, было к этому моменту далеко не на высоте. Одна треть парогенераторов была отключена. Ещё две "бочки" ПГ-13 были под подозрением. Одним словом, ГЭУ необходимо было серьёзное "хирургическое вмешательство" и не одно. Поэтому завод с нашей помощью начал заниматься ремонтом главных энергетических установок и корабля в целом. Время просто летело. Приближался 1961 год. На корабль приезжали комиссия за комиссией. Приехавший представитель ЦК КПСС В.И. Вашанцев даже заявил: "Вы столько всего требуете! По-моему вы просто не хотите плавать!" Тут уж возмутились все мы. Наконец ударными темпами через полтора года ремонт на Севмаше г. Северодвинска и Судоремонтном заводе (СРЗ) №10 г. Полярного был закончен. В результате только к лету 1962 года лодка наконец была готова к походу на Северный полюс, который, забегая вперёд, был успешно завершён в середине июля, но уже без меня. Путь в педагогику В беседе с Виталием Михайловичем я задал ему вопрос: - Виталий Михайлович, как получилось, что ты решил уйти с плавсостава на берег? Он на минуту задумался, как бы ушёл в себя, а затем стал уверенно отвечать: - Глубокие теоретические знания по автоматике и электронике я получил в училище, твёрдые же практические навыки и богатый практический опыт в этой области мною приобретался в Учебном центре Обнинска, а затем при строительстве корабля, швартовных и ходовых испытаниях и, самое главное, в опытной эксплуатации главных энергетических установок и корабля в целом. Я научился аналитически мыслить по вопросам электронного контроля технологических параметров ГЭУ и стал чётко видеть сильные и слабые стороны этого контроля на нашем корабле. У меня робко стала проявляться тяга к исследовательской работе в этой области. На лодке такой работы не проведёшь. Ведь это боевой корабль. Вот и появилась мысль, что подобной работой можно было бы заняться только в высшем учебном заведении, поступив в адьюнктуру. Но… мысли мыслями, а служба шла своим чередом. И вот летом 1961 года начальник кафедры автоматики Севастопольского Высшего Военно-морского училища подводного плавания (СВВМИУПП) г. Севастополя инженер-капитан 1 ранга Долгополов привёз курсантов на заводскую практику. Так получилось, что он встретился со мной и предложил своё ходатайство перед командованием училища о принятии меня в адъюнктуру этого училища. Я, конечно, дал своё согласие, но командир корабля Жильцов Л.М. категорически этому воспротивился, заявив, что отпустит меня только после похода на Северный полюс. Да мне и самому очень хотелось участвовать в покорении этого полюса. Время шло. Ремонт продолжался. И вот в июне 1962 года, за месяц до похода на полюс, пришёл на меня приказ Главкома об откомандировании меня в училище г. Севастополя для сдачи экзаменов в адъюнктуру. Было жалко покидать корабль. Ведь до похода оставалось всего ничего. Но была интересна и перспектива дальнейшей учёбы и научной работы. Ведь я был очень пытливым "мальчиком". Да мы все на корабле были пытливыми и настойчивыми. Но приказ есть приказ. Его необходимо выполнять. Единственно могу сказать откровенно и с удовлетворением, что за год я подготовил отличную себе замену – трудолюбивого, инициативного и грамотного командира группы КИПиА инженер-лейтенанта Юрия Березенцева. За электронное оборудование и аппаратуру ГЭУ я был спокоен. Юрий успешно справился со своими обязанностями в походе и заслуженно награждён орденом Красной Звезды. Вот так закончилась моя служба на легендарной первой атомной подводной лодке Советского Союза К-3. Я убыл в Севастополь. По просьбе Командира дивизиона движения (КДД) БЧ-5 Юрия Горбенко в Москве я зашёл в Отдел кадров ВМФ. И надо же мне было зайти в этот Отдел кадров! Начальник Отдела кадров капитан 1 ранга Блажин М.И. быстро, как факир, переделал мой приказ. Я был тут же переназначен на должность преподавателя в тот же УЦ № 16 ВМФ, что и Юрий Горбенко. Вот так на крутом вираже я оказался в Обнинске. Получив за два года опыт преподавания в УЦ Обнинска, я был назначен в 1964 году начальником цикла автоматики во вновь создаваемый УЦ № 93 ВМФ г. Палдиски Эстонской ССР, где готовили экипажи атомных ракетных подводных крейсеров стратегического назначения с баллистическими ракетами (РПКСН) 667А проекта и их модификаций. Это уже были серьёзные подводные корабли с надёжнейшими ГЭУ и серьёзным оружием. Со строительства этих кораблей наша страна начала путь к созданию паритета по ядерному вооружению и средствам доставки его на головы наших потенциальных противников. Забегая вперёд, можно сказать, что окончательно пришли мы к этому паритету к 1976 году. «Холодную» войну мы не проиграли. Нас просто предали наши правители, которым мы верили. Работа в обоих УЦ была увлекательной, интересной и насыщенной. Нагрузка на преподавателей была очень большой. Нам – флотским офицерам – к этому не привыкать. Это был стиль нашей работы. Мы, как и вся наша страна, создавали ядерный щит. А он был необходим, так как Советский Союз и страны Варшавского Договора были окружены 260-ю военными базами НАТО, СЕАТО и СЕНТО. В 1972 году меня приказом ГК ВМФ переназначили в УЦ № 270 ВМФ г. Сосновый Бор на ту же должность – начальника цикла автоматики. Это был также вновь создаваемый Учебный центр. Опять всё необходимо было создавать вновь: писать программы, учебные пособия, лекции, контактировать с НИИ и КБ, заводами и лабораториями, писать инструкции и проекты руководящих документов, готовить методически вновь назначенных преподавателей и прочее для подготовки экипажей. Даже принимать участие в проектировании и строительстве учебного корпуса, проектировании частных и комплексных электронных тренажёров всех боевых частей и служб. Энтузиазма было не занимать. Со всем этим коллектив УЦ успешно справился. Толкачами и идеологами здесь были начальник центра капитан 1 ранга Кудрявцев В.Ф. и его заместитель капитан 1 ранга Гринчик Е.Н.. Своей неутомимостью и энтузиазмом они зажигали весь коллектив Центра. Первоначально здесь обучались экипажи уникальных торпедных ПЛА 705 и 705К проектов. Затем началась подготовка экипажей многоцелевых ПЛА 3-го поколения 945, 945А и 971 проектов. Это уже надёжнейшие корабли, не уступающие потенциальным противникам по техническим характеристикам. В оборудовании всех боевых частей и служб были внедрены новейшие достижения науки и техники нашей страны. Особенный прогресс был достигнут в вопросах шумности корабля. В этом учебном центре мы подготовили и два экипажа уникальной многоцелевой глубоководной подводной лодки 685 проекта "Комсомолец". Жаль экипаж, жаль корабль. Уверен, что загубила его лживая "перестройка". В этом же учебном центре мы готовили также экипажи атомных надводных кораблей: тяжёлых атомных ракетных крейсеров проекта 1144 (ТАРКР) «Киров» и «Фрунзе», а также штабного атомного корабля разведки и связи (БРЗК) «Урал». В этой увлекательной работе с сумасшедшим ритмом совершенно не замечалось время, а оно просто летело с космической скоростью. Виталий Михайлович на мгновение прервал своё повествование и выпалил: - Стоп! Сказал я себе. Ведь, переслужил уже 5 лет лишних. Пора на покой. А затем спокойно продолжил: - В 1986 году уволился в запас, прослужив в ВМФ СССР более 35 лет календарных. Но покой Виталию Михайловичу только снится. Без работы сидеть не мог. Устроился в начале диспетчером в Управление энергоснабжением (УЭС) Северного Управления строительством (СУС). Работа сумасшедшая и круглосуточная по сменам (электроснабжение и телефония промзоны, технологические водоснабжение и канализация, кровельные работы). В распоряжении диспетчера любая техника и аварийная группа. А работа - все 24 часа! В таком режиме, учитывая возраст, он смог проработать полтора года. Понял, что немного погорячился. Предложили должность, связанную с секретами в первом отделе НИИЭФА академика В.А. Глухих. Это до сих пор уникальный НИИ, открыто занимающийся ТОКОМАКом*, а закрыто работа его связана с глобальной обороной страны. Проработал он в этом НИИ до 1993 года. Ушёл из НИИ с началом "бурной перестройки" и резким ухудшением здоровья, связанной с предыдущей профессиональной деятельностью. В марте 1994 года ему вручили удостоверение ветерана Подразделений особого риска. В 1996 году устроился методистом в центре дополнительного образования молодёжи. В 1997 году ушёл из центра по инвалидности. В городе Сосновый Бор с помощью председателя общественной организации "Союз Чернобыль" была создана городская организация ветеранов Подразделений особого риска, руководить которой поручили Виталию Михайловичу. Эта организация большое внимание в своей работе уделяет защите прав ветеранов Подразделений особого риска и их семей. Сейчас она является полноправным коллективным членом городской организации "Союз Чернобыль". За службу в ВМФ СССР Виталий Михайлович награждён орденом Красной Звезды, 12 государственными медалями и 6 медалями ведомственных и общественных организаций. В 1997 году за длительное участие в освоении и испытании новейшей ядерной техники Виталий Михайлович награждён орденом Мужества. В настоящее время Виталий Михайлович занимается юридическими вопросами, помогая ветеранам Подразделений особого риска грамотно оформлять иски в различные суды в связи с ущемлением их прав в получении льгот в соответствии с российским законодательством. Как заявляет Виталий Михайлович: - Парадокс, но приходится по этим вопросам судиться даже с родным Министерством Обороны. Хочется от души пожелать этому неугомонному и энергичному офицеру-подводнику доброго здоровья. Пусть жизнь бьёт ключом. «И вечный бой! Покой нам только снится…», как писал Александр Блок. * ТОКОМАК (тороидальная камера с магнитными катушками) – тороидальная установка для магнитного удержания плазмы с целью достижения условий, необходимых для протекания управляемого термоядерного синтеза. После развала Советского Союза тороидальная установка (токомак-реактор) разрабатывается в рамках международного научного проекта ITER. Надо признать, что до сих пор особых успехов в разработке этой темы нет. 2014г. | |
| Просмотров: 717 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |