ВСУ готовы бросить на Донецк польских и канадских наемников

Украинская армия, позиции которой находятся всего в нескольких километрах от столицы ДНР, наращивает силы и пытается максимально приблизиться к позициям ополченцев

АВТОР
Топоров Алексей
Война перепахала Донбасс по живому, разделив земли, семьи, судьбы линией соприкосновения. Люди постоянно перемещаются с оккупированной ВСУ территории на земли, подконтрольные народным республикам, и обратно, чтобы получить положенную им по праву украинскую пенсию и бесплатное "денеэровское" медицинское обслуживание, которого на той стороне нет в принципе, равно как и медикаментов.

И людям невдомек, что буквально в нескольких сотнях метрах от них находятся укрепления противоборствующих сторон, полноценные позиции, оборудованные по последнему слову фортификационного искусства.

А они сами в одну секунду могут стать прекрасной мишенью, как это было уже в пунктах пропуска "Майорск", "Еленовка" и других, где украинские войска прицельно били по мирным жителям. Но люди настолько свыклись с реалиями войны, что уже не хотят думать о ней.

Но война идет. Всего в нескольких сотнях метрах друг от друга стоят бойцы батальона ДНР и противостоящие им боевики пресловутого украинского батальона "Азов", а также воюющие в их рядах наемники из Польши и Канады. Причудливую речь последних бойцы республики то и дело слышат в своих рациях, наряду с разговорами на русском, мове, а также русско-украинском суржике.

Против нас стоит украинская армия вместе с поляками - там не регулярная польская армия, а наемники из Польши, плюс наемники из Канады, - рассказывает Царьграду полковник ДНР Константин Кузьмин, легендарный комбат с позывным Шахтер. - Это те, кто стоят напротив меня. Нам известно о любом их передвижении, они будут пытаться устроить нам "сюрпризы", а наша задача состоит в том, чтобы сделать так, чтобы ничего у них не получилось. Против нас стоит очень большая сила, но каждый их блиндаж, каждая лже-позиция нам известны. У нас хорошо работает разведка. Потому что это наша земля, и она нам подсказывает, где они и чем занимаются".
В этих словах донбасского военного - святая истина: на землях угольного края подавляющее большинство жителей - русские. И провозглашенная в 2014 году республика - их выбор. Подробности того, как "помогает земля", бойцы ДНР не раскрывают, чтобы не подставить земляков, оказавшихся под хитрым и жестоким врагом.

"Воевать и убивать мы не хотим, мы хотим, чтобы нас оставили в покое, - продолжает свой рассказ Шахтер. - Чтобы нашу область оставили в ее границах, и чтобы мы создавали то государство, которое мы хотим.
Полномасштабная война может возобновиться в любой момент. Но мы готовы к этому. Четыре года они готовятся, и мы со своей стороны, готовы их встретить. В моем подразделении воюют местные: жители Кировского, Петровского районов Донецка, близлежащих городов и сел. Это те ребята, что пришли еще в 2014 году. Стоим плечом к плечу, закрываем 8 км линии разграничения...

Сперва никто не хотел брать оружие в руки. Они вынудили - своими действиями в Славянске, в Донецком аэропорту 26 мая, когда бомбили город с самолетов и вертушек. Сколько погибло людей у железнодорожного вокзала, в Киевском районе... Любой нормальный человек, что дорожит своей землей, взял бы в руки оружие. И даже те, кто этого не сделал, стали работать на общее дело, чтобы враг не прошел, чтобы наша земля была освобождена от этой нечисти. До войны я работал на шахте, военного опыта, кроме срочной службы, у меня не было. Развивал экономику страны, которая с апреля 2014-го начала уничтожать Донбасс".
По словам комбата, обострение под Горловкой коснулось и позиций ДНР в окрестностях Донецка:

"Они, если действуют, то действуют по всей линии фронта. Это были и обстрелы, и попытка продвижения. Получилось у них под Горловкой? Нет. И здесь не получилось. И не получится. Поскольку что под Горловкой, что под Донецком ребята стоят на своей земле".

Кузьмин - один из тех командиров, кому удалось сохранить костяк своей боевой единицы, сформировавшейся еще в 2014-м. И к нему продолжают приходить бойцы, молодые люди, которым чуть больше 20 лет. Вчерашние дети, чья юность прошла под грохот обстрелов ВСУ.
"У украинской стороны сейчас идет активное накапливание военной техники, подтягивание тяжелого вооружения к линии соприкосновения, - комментирует ситуацию Царьграду начальник пресс-службы ВС ДНР Даниил Безсонов. - Судя по их СМИ, по их так называемым информационным спецоперациям видно, что они готовят общественное мнение украинского народа к войне, к гибели украинских солдат. Поэтому все провокации последнего времени, как у линии фронта, так и информационные, направлены на то, чтобы людей морально подготовить к необходимости воевать, мол "мы - воины света", и так далее.

Чтобы впоследствии матерям было легче встречать гробы со своими сыновьями. Но им здесь, действительно, ничего другого не светит. Иной раз смотришь их видеоролики, и слышишь: "Вот, Донецк, вот, Горловка, только дадут приказ, и мы туда зайдем!". Да если бы они могли это сделать, они бы это уже сделали. Они пытались в 2014 и 2015 годах. И до сих пор пытаются делать локальные, позиционные прорывы, но у них ничего не получается".

Сам капитан Безсонов - киевлянин, в том же роковом 2014-м сделавший выбор в пользу здравого смысла, начавший свой боевой путь еще в Славянске.

Мой дом там, где я нужен, - говорит собеседник Царьграда. - Я выбрал свой путь - путь воина. Когда я его делал в 2014-м, то понимал, какие последствия он за собой повлечет. Конечно, хотелось бы увидеть родных, друзей, закончить эту войну, чтобы люди не гибли ни с той, ни с этой стороны... Но каких-то особых страданий по поводу того, что я не могу в любое время посетить свою малую родину, у меня нет".
Защитники русского Донбасса уверены в своей правде и силе. И в разговоре с Царьградом они намекнули, что на час «Х» у них припрятано все, что нужно для достойной встречи противника. Как-никак, война идет уже четвёртый год. Было время и обучиться, и как следует подготовиться.

ОБ АВТОРЕ
ТОПОРОВ АЛЕКСЕЙ
Алексей Топоров
Я родился в Казани, городе на Волге, который по мрачной иронии эпохи деградации советского государства в годы моего детства и юношества ассоциировался исключительно с пресловутым «казанским феноменом».

Казань моего детства была обычным интернациональным городом, как и моя семья, - в этом плавильном котле многих наций, собственно, и получился я, нормальный русский человек. А какой еще, если я всегда говорил по-русски, думал по-русски, читал по-русски, писал, соответственно, тоже по-русски, и так уж вышло, что Чебурашка для меня был изначально милее Микки Мауса, а уж непоседливый Незнайка не шел ни в какое сравнение с занесенным к нам маркетинговыми ветрами Диснея Питером Пэном.

В то же время именно в годы моей юности в Казани поднялись «вихри враждебные», по улицам расхаживали сельские парни с зелеными повязками на головах, которым объяснили, что именно Москва мешает их родному краю превратиться в преуспевающие Арабские Эмираты… Через десять лет эти парни перебрались в город, возмужали, заматерели, разнесли в пух и прах исторический губернский центр, точечно налепив свои дворцы из стекла и бетона в псевдонациональном стиле, исходя из собственного непритязательного вкуса. Но процветание в духе Эмиратов так и не наступило. Зато в 1990-е встретить флаг России на территории Татарстана было просто нереально, а празднование той же Масленицы напоминало тайную сходку каких-нибудь подпольщиков… Понимая, что знакомый им город стремительно меняется, причем совсем не в лучшую сторону, представители казанской русской интеллигенции стали сопротивляться этому. Так, как это умеет русская интеллигенция: пикетами, митингами, статьями в федеральной прессе. Тон задавало Общество русской культуры Республики Татарстан, созданное ученым-социологом и конфликтологом с мировым именем Александром Леонидовичем Салагаевым. Ныне, к сожалению, уже покойным.

ОРК РТ боролось за то, чтобы русский язык в татарстанских школах учили в тех же объемах, что и в других регионах России: на тот момент на три урока русского в неделю татарстанскому школьнику предлагалось шесть уроков татарского… Я же выполнял функции пресс-секретаря этой достойной организации.

А еще была сербская тема. Я - обычный постсоветский молодой человек, подсевший на брутальность «Учитесь плавать», но не принявший омерзительную вычурность «ПТЮЧ», был шокирован, увидев по ТВ, что в центре Европы авиация прогрессивного человечества бомбит старинный город.

Столкнувшись с сербской темой, исколесив Боснию и Герцеговину, Черногорию и, собственно, саму Сербию, доставив в небольшое село боснийских сербов икону Казанской Божией матери и по мере сил поспособствовав вместе с другими неравнодушными казанцами восстановлению разрушенной там хорватскими нацистами православной церкви, я пришел к одному верному выводу. Единственно верному - Сербский мир разрушали по тем же лекалам, что и Русский. И те же выгодополучатели, что подзуживали молдавских националистов расстрелять приднестровских милиционеров и входящие в Грозный российские танки, советовали словенским и боснийским сепаратистам прицельно расстреливать колонны техники с безоружными мальчишками-срочниками Югославской народной армии… Вместе с этим я понял, что если не противостоять этому пожирающему нашу реальность с былинами о русских богатырях и улыбкой Гагарина мутному густому мороку, то довольно скоро моя Казань превратится в очередное Сараево, а Махачкала - в новую Приштину. А также, проанализировав последние новости, отчетливо осознал, что все шансы стать «нашей Хорватией» имеет Украина. Уже тогда этот осколок русской земли на полных парах несся к тому состоянию, в котором пребывает с 2014 года.

Именно поэтому в том же 2014 году я оказался в Донбассе. И не оказаться там я просто не мог. Еще когда в России лежал снег, я писал статью о том, что если Москва не окажет поддержку народным республикам Харькова, Одессы, Донецка и Луганска, уготовив им участь Сербской Краины, то саму Златоглавую ждет незавидная участь сломленного Белграда. Ну а когда болевым шоком полоснуло по душе одесское 2 мая, стало понятно, что нужно ехать. Чтобы быть со своим сражающимся русским народом. Воюя в рядах отчаянных, но привычным для себя журналистским оружием.

В Донбассе я пробыл с мая 2014-го по июль 2016-го. До той самой поры, когда затянувшаяся ситуация возле линии разграничения не превратилась в умышленно затягиваемую. Но даже по возвращении в Россию после ранения «пепел Донбасса» продолжал стучать в моем сердце - и это не только метафора, ибо я видел обгоревшие дома Новой Кондрашовки, после того как по ней отстрелялся украинский СУ, а также растерзанные тела ее жителей...

Сейчас, когда обстановка в Донбассе накаляется снова, я возвращаюсь туда. Чтобы быть со своими. Чтобы увидеть все своими глазами. И рассказать миру. Русскому миру. Большому миру. Всем, кто неравнодушен и кого еще не поглотил мутный густой морок, чьи души не успели залосниться, - правду. И ничего, кроме нее.

Источник