Славянская трагедия. Из первых уст

Я познакомился с этими людьми случайно, в ходе решения ряда текущих вопросов по работе. Встретив беженцев из юго-восточной Украины, не удержался от того, чтобы задать им несколько вопросов. Своими впечатлениями от беседы, и своими мыслями о происходящих событиях, решил поделиться в данной статье.

Одна из многих, осевших в уходящем году на территории Приморского края, семья из Славянска состоит из шести человек: муж и жена Владимир и Алевтина, две их дочки 13-и и 3-х лет, мать Владимира Татьяна Олеговна и мать Алевтины Татьяна Алексеевна.

Их родной город Славянск находится на границе Донецкой и Харьковской областей, на одном меридиане с Москвой (в 900 км южнее неё). Город был основан в XVII веке по указу царя Алексея Михайловича, как приграничный острог против крымских набегов на южные окраины Русского государства. Изначально назывался "крепость Тор". В 1715 году через территорию города проехала жена Петра I Екатерина (будущая императрица Екатерина I) и выразила своё впечатление фразой: "славное место". С тех пор, по преданию, "крепость Тор" стала называться "город Славянск" — от слова "славить".

17 февраля 1919 года, с принятием постановления Совета Обороны РСФСР о ликвидации Донецко-Криворожской Советской Республики, Славянск, как часть Донбасса, вошёл в состав Украины. По словам Владимира, Татьяны Олеговны и Татьяны Алексеевны, они и все их предки вплоть до бабушек и прабабушек, являлись коренными жителями Славянска. Живя на Донбассе, всегда считали свой город принадлежностью государства, единого с Россией. В марте 1991 года, на референдуме, жители Славянска едва ли не единогласно высказались за сохранение СССР.

Когда в декабре того же года Союз всё же распался, жители крайне сдержанно отнеслись к вхождению Донбасса в состав независимой Украины.

Тому были объективные причины.

Из первых четырёх президентов страны (Кравчук, Кучма, Ющенко, Янукович) только последний проявлял заботу о юго-восточных регионах, при нём чувствовалась уверенность в завтрашнем дне. Это выражалось, в частности, в выплате всех положенных социальных пособий, чего при первых трёх президентах не было. Юго-восток Украины является самым промышленно развитым регионом; оттуда в государственный бюджет шло три четверти всех поступлений. В то же время, жители центральных и западных регионов страны регулярно получали дополнительные пособия к своей зарплате, чего жители юго-востока не видели.

Зарплаты не хватало на жизнь, поэтому кроме основной работы приходилось вести собственное хозяйство. Климатические условия этому только благоприятствовали. У Владимира дом располагался на участке площадью в 30 соток. На этом участке он ежегодно выращивал порядка десяти тысяч кустов капусты, несколько тонн огурцов, держал 20 голов свиноматок и одного хряка. Каждая свиноматка за 5-6 месяцев приносила от 9 до 13 поросят.

В целом, семья не бедствовала. Своим трудом обеспечивали себя и соседей. Поворотным пунктом в истории семьи стали события, предшествовавшие Майдану.

Все жители юго-востока Украины выступали против подписания соглашения об ассоциации с ЕС, говорили о необходимости вхождения в Таможенный союз с Россией. Во время начала событий на Майдане представители юго-востока поехали в Киев для принятия участия в "антимайданных" выступлениях. Там они воочию убедились в слабости правоохранительных органов Украины перед лицом нацистских формирований. Но это было только начало. Самые драматичные события на Донбассе начались в апреле 2014 года.

По словам Владимира, после того как в марте произошло воссоединение Крыма с Россией, жители всего Донбасса ждали, что то же самое вскоре произойдёт и с их регионом. Но вышло иначе. Вместо ожидаемых трёх вопросов (остаться в составе Украины, выйти из Украины как независимое государство или войти в состав России), на референдуме о независимости были оставлены только два первых.

В апреле впервые над небом Славянска появились военные вертолёты, разбрасывавшие листовки — обращения СБУ к гражданам, содержащие инструкции о том, что надо делать в сложившихся условиях: доносить о пособниках сепаратистов, не реагировать на их агитацию, и так далее. Как потом выяснилось, эти листовки были отравлены.

А в мае в воздухе Славянска полетели снаряды.

Первую бомбардировку семья пережила, находясь дома. Услышали грохот разрывов и сначала не поняли, в чём дело. Ситуация прояснилась, когда окна и крышу стали решетить осколки. После первой бомбёжки в доме осталось целым только одно окно из четырнадцати. Во дворе у Владимира стояло два личных автомобиля, оба были уничтожены снарядами.

Ещё не поняв толком всего трагического значения того, что произошло, Владимир по окончании бомбардировки позвонил в милицию, чтобы вызвать наряд для составления протокола о нанесённом ущербе. На другом конце провода ему открыто сказали, что не поедут, поскольку опасаются новых обстрелов; если он хочет, то может приехать и подать заявление сам. Ехать Владимиру было уже не на чем, и он пошёл пешком. Когда дошёл до милиции, началась новая бомбардировка. В итоге подать заявление так и не получилось.

Оценив дома ситуацию, семья решила эвакуироваться в Дзержинск к родственникам. Поехали, взяв с собой сумки с самыми необходимыми вещами, в основном детскими. Деньги с банкомата снять не получилось, поскольку счета жителей юго-востока заблокировали; довольствовались только той наличностью, которая оказалась на руках.

8 июня на частной автомашине доехали до славянского автовокзала. Мать Владимира, Татьяна Олеговна, осталась с сумками на платформе, а сам он с семьёй вошёл в магазин, расположенный в некапитальном строении, состоящем из одного помещения. Пока стояли в очереди, начался обстрел. Владимир приказал всем лечь на пол. Рядом находилась девочка, мать которой осталась на улице в машине. Девочка хотела выбежать из магазина, её пришлось удерживать за руку и также заставить упасть на пол, с целью её же безопасности. Для Владимира ситуация обострялась ещё тем, что на улице оставалась его мать.

По словам Татьяны Олеговны, она пережила, пожалуй, самые страшные минуты в своей жизни. Вместе с ней на улице оказались незнакомые мужчина и женщина. Неподалёку разорвался снаряд; мужчину ранило осколком в плечо, а женщине оторвало руку и голову. У Татьяны Олеговны осколками изрешетило все сумки; они порвались и вещи из них выпали на землю. Спустя какое-то время обстрел прекратился. Вся семья вышла из магазина. Водитель автобуса, который должен был ехать до Дзержинска, остановил частную машину и повёз раненого мужчину в больницу.

Владимир с семьёй едва успели дойти до здания автовокзала, как начался новый обстрел. Тот магазин, в котором они только что спасались от снарядов, уничтожило разрывом. В здании автовокзала полетели стёкла.

По окончании обстрела все, кто был в здании, перешли в погреб. Спустя пять минут начался новый обстрел. Все, кто находился в погребе, молились. В какой-то момент туда заглянул вернувшийся водитель автобуса и закричал: "Весь город в огне, кто на Донецк — все за мной!". Из здания автовокзала выбирались под обстрелом, в автобус тоже садились под обстрелом. В Константиновке Владимира с семьёй встретила их родственница.

Вскоре стало ясно, что ни в Дзержинске, ни в самом Донецке спасения от обстрелов и боевых действий также не найти. Семья с трудом сумела сесть на поезд и перебраться к родственникам в Керчь, где им помогли вещами и деньгами. Потом прибыли уже самолётом российского МЧС в Ростов. Здесь на последние деньги купили автомобиль "жигули" 9-ой модели. Сама собой пришла мысль о том, что на Украину им больше не вернуться никогда. Созвонились со знакомыми в Приморском крае и решили приехать сюда. Сели на свою "девятку" и за двадцать дней своим ходом доехали из Ростова до Приморья.

В России деньгами и вещами также существенно помогло МЧС; в Приморье первое время приютились во владивостокской гостинице "Белый лебедь". А затем начались безотрадные будни беженцев.

Сняли квартиру в одном из старинных домов Артёма, за которую сейчас необходимо ежемесячно выплачивать 16 тыс. руб. Купленная в Ростове девятка сломалась. Все совершеннолетние члены семьи прошли платные медкомиссии для устройства на работу. Но двух женщин, достигших пенсионного возраста, уже никуда на работу не принимают. На проживание также необходимы деньги, которые тают в геометрической прогрессии, а возможности заработать практически нет.

Владимир первое время устроился в одну логистическую кампанию на, прямо скажем, более чем кабальных условиях. Рабочий день начинался в пять часов вечера, а заканчивался в десять часов утра. И так каждый день за 15–18 тыс. руб. в месяц. Проработав в таком режиме три месяца, парень уволился с целью сохранения здоровья и человеческого достоинства. А больше ни на какую работу не брали.

Слушая рассказ этих людей, совсем недавно переживших ужасы оставления без государственного покровительства, я невольно проводил аналогию с событиями, происходившими в том же регионе чуть более семидесяти лет назад. Тогда тоже буквально те же самые населённые пункты Украины подвергались варварским бомбёжкам, гибли люди в массовых количествах, а выжившие из числа мирных жителей эвакуировались в восточные регионы России. Но было и нечто иное, чем сейчас.

Во многом иным было восприятие происходящих событий людьми, живущими в отдалении и не пережившими непосредственно того, что довелось пережить эвакуированным беженцам. Можно приводить много рассуждений на тему о причинах этой потери духовности и возрастания равнодушия; я выскажу свою точку зрения на этот счёт.

Применяя терминологию Н.Я.Данилевского, следует сказать, что и тогда, в годы Второй мировой войны, и сейчас, славянский и довлеющий к нему азиатский мир подверглись акту агрессии со стороны чуждого ему, ненавидящего его, мира германо-романского. Но тогда это был явный акт агрессии, сопровождаемый открытым силовым наступлением. Этот акт изначально нёс физическое угнетение и смерть переживающим его народам, и вызывал у них соответствующую реакцию противодействия совершаемой агрессии. Тогда духовный потенциал народа, его готовность к самоотверженному отражению агрессии, были неиссякаемы.

С тех пор, как стала очевидной невозможность порабощения славян силой, утекло много воды. Наивно думать, что враждебное отношение к ним европейско-американской цивилизации растворилось во времени. Оно только изменило свои формы, и тактика агрессии (к слову сказать, её подлинными "архитекторами" были и остаются одни и те же субъекты) сменилась с явно-силовой на скрытно-разлагающую, более длительную во времени и ещё более страшную. Эта вторая форма явилась ничем иным, как долговременной подготовкой ко всё той же первой, сопровождаемой силовым сценарием. Развалили Советский Союз, на территориях бывших входивших в его состав республик расположили базы НАТО, и самое главное, нейтрализовали народный потенциал будущего противника посредством направления целенаправленного разрушительного воздействия на оплот его духовной силы — на народную нравственность, на всеславянское чувство национального единства.

Теперь, когда Россия наконец практически признала на официальном уровне акт совершаемой против неё агрессии, и начала показывать зубы, противоборствующей стороне не осталось ничего другого, как изменить тактику и вновь приступить к явно-силовому варианту совершаемой агрессии. Именно это мы и видим сейчас на территории юго-западной Украины, которая — не надо этого забывать — ещё какие-то четверть века назад была НАШЕЙ территорией, и жители которой до сих пор ощущают свою принадлежность к России, как оплоту славянского мира.

При такой постановке вопроса равнодушно-потребительское отношение к беженцам из юго-восточной Украины, проступающее в поведении некоторых наших земляков, выступает ничем иным, как фактором проявления того разложения, которое целенаправленно проводилось над населением нашей страны западными манипуляторами сознанием.

Жить иллюзиями о том, что конфликт на юго-востоке Украины — явление временное, что беженцы с Донбасса — незначительная неприятность, ждать скорого возобновления туристических поездок за границу и надеяться на продолжение разлагающе-паразитического образа жизни, к которому многие из нас так привыкли — уже не получится. Чем скорее мы прозреем до осознания того факта, что нам предстоит трудная и упорная борьба за выживание, борьба, связанная с лишениями и с ломкой стереотипа, сложившегося за последние десятилетия, тем менее болезненным для нас станет прохождение этого очередного трудного этапа нашей истории.

И в этой ситуации на беженцев с юго-востока Украины надо смотреть не как на поступающий с иных земель дармовой расходный материал, который заслуживает презрения и нещадной эксплуатации, а как на наших потенциальных и надёжных союзников в предстоящей борьбе, как на славянских братьев по идентичной культуре, таких же как мы, которые первыми в условиях нового времени приняли на себя удар чужеродной структуры, совершающей против нас очередной акт цивилизационной агрессии.
Евгений Шепель

Источник