На передовой русского мира

Памяти православного ополченца Андрея Черноморского

Погиб ополченец Андрей Черноморский. В разгар боёв под ставшим роковым для тысяч людей Дебальцево.

Летом прошлого года на улице Луганска я невольно вздрогнул, услышав резкий визг тормозов. Принял их за визг налетающей мины. Тому, кто ещё не привык к миномётным обстрелам, с непривычки чудится этот звук даже в тишине.

Андрей посмотрел на меня спокойно и ясно. С лёгким укором в глазах. Во взгляде его читалась не показная готовность к смерти в любой момент. Он был православный человек.

И вот, спустя полгода, визжащая миной смерть нашла его. Осколком перебило позвоночник. Когда его доставили в госпиталь, врачи уже ничего не смогли сделать.

Если сложить всё время, когда я видел его, общался с ним, не наберётся, наверно, и дня. И всё же, его гибель я воспринял, как гибель близкого человека. Так бывает, что люди с первых минут общения понимают, что они свои.

Как раз в тот июльский день, когда я оказался в полуокружённом украинскими карателями Луганске, у Андрея родилась дочка. Это был третий его ребёнок. Сегодня семейных мужчин, тем более многодетных, принято отговаривать от такого рискованного дела, как участие в войне: семья, дети…

Да, семья, дети. Но кому же, как не отцам, защищать своих детей, в том числе с оружием в руках, от тех, кто хочет заставить их забыть свой язык, историю, сделать врагами своих предков?

Андрей состоял в Русском православном собрании Луганщины, был редактором сайта «Русский Луганскъ». Когда началось антибандеровское восстание в Луганске, он был в Одессе. Для него с самого начала было ясно, что остаться в стороне нельзя. И он приехал в город, где уже звучали первые выстрелы.

- Мы все годы после распада СССР боролись за свое право оставаться русскими на Украине. Нас этого права лишали. Сначала незаметно. Затем всё более агрессивно. Мы долго боролись словами, а теперь пришло время взяться за оружие. Отойти в сторону в такой момент, значило бы выставить себя просто болтунами. Для меня и моих товарищей это было неприемлемо.

Андрей давал мне это интервью в крохотном перерыве между выездами на боевые задания и миномётными обстрелами.

Он, как и многие в ополчении, не был военным человеком. Однако миномётный расчет, в котором он состоял, считался счастливым. На его счету были уничтоженные БТРы, разгромленные колонны «укров». При этом никакой похвальбы военными успехами я от него не слышал. Мне запомнились слова Андрея о том, что перед тем, как отправить мину в ствол миномёта, он и его православные товарищи крестят её, просят Бога, чтобы смерть обошла стороной насильно пригнанных в Донбасс «солдатиков», но не щадила тех, кто пришёл усмирять «ватников».

Черноморский считал себя воином Христовым. Он настаивал на том, что православие – это не религия слабых и покорных. Наоборот, утверждал он, православные должны отстаивать свою веру, в том числе и с оружием в руках и не спешить подставлять щёки врагам. Он радовался, когда над зданием бывшей администрации было поднято знамя с ликом Иисуса Христа.

Уехав из Луганска, я продолжал держать с ним связь по телефону, когда она была. Узнавал ситуацию в Донбассе, брал небольшие комментарии. По этим разговорам можно было проследить, как менялось настроение Черноморского. В победном для ополченцев сентябре 2014 года он ждал скорого окончания войны, надеялся, что вот-вот на той стороне остатки украинской армии, осознав бессмысленность и неприглядность своей роли в этой смуте, развеются, разбегутся по домам. В интонации его голоса в эти чувствовалась тихая светлая гордость человека, который, не побоявшись опасности, отстоял свою правду, сделал большое ратное дело.

Но с каждой неделей и месяцем настроение его становилось всё менее радужным. В ноябре, кажется, в боях под донецким аэропортом погиб его брат. Но, главное, он всё больше понимал, что до главной победы ещё очень далеко.

Нет, дело было не только, что окончательное военное поражение украинской армии оказалось отложенным на неопределённый срок.

Андрей переживал, что та русская идея, за которую он воевал, опять задвигается куда-то на задворки в той Новороссии, за которую он воевал.

Буквально за несколько недель до смерти Андрей оказался в Москве. Он специально приехал для того, чтобы помолиться в Троице-Сергиевой лавре, выступить на презентации книги своего товарища, луганчанина Дмитрия Юдкина.

Мне запомнилось то его выступление. Андрей говорил, что чем дальше, тем больше чувствует, что в Донбассе пока лишь отрабатывают методики, по которым надеются расколоть, взорвать уже весь русский мир. Говорил о том, как разделили русских на «племена» язычников, «совков», казаков, «укров». И все эти племена пытаются столкнуть, поссорить между собой.

И ещё говорил о том, что готов везде, где понадобится, с автоматом в руках защищать ценности русского православного мира.

Теперь на помощь эту рассчитывать нельзя. Одним своим человеком на земле стало меньше. Горько, трудно, тревожно. Впрочем, я уверен, что такие, как Андрей Черноморский, даже погибая, не оставляют товарищей без поддержки. Царствие небесное рабу Божию Андрею.

Фото автора

Источник