Блокпост №31

Репортаж Дмитрия Родионова с линии разграничения

Блокпосты с началом политического кризиса на Украине стали неотъемлемой частью пейзажа по всей стране, в первую очередь, на Юго-Востоке. Блокпосты устанавливаются на дорогах между населенными пунктами, обычно их строят из различных подручных материалов. Это бетонные блоки, мешки с песком, автомобильные покрышки, бревна.

Так называемые «номерные блокпосты» ВСУ попали в центр внимания еще осенью. Расположенные на стратегически важной «бахмутовской трассе», они имели принципиальное значение для украинской армии. Если посмотреть на карту боевых действий, на ней можно увидеть четко отмеченный выступ по линии Первомайск-Славяносербск, контролируемый ополченцами. В этом месте естественной границей двух армий является река Северский Донец. Для ополченцев в случае возобновления наступления в этом районе основными направлениями станут Артемовск на западе и Лисичанск и Северодонецк на севере. Именно поэтому «номерные блокпосты» так важны для украинской стороны – их основная задача сдержать наступление в районе поселков Смелое и Крымское. «Номерные блокпосты» шли цепочкой от села Фрунзе до Горского. Еще осенью начались бои за эти блокпосты. Завершились они в конце января.

Одним из ключевых блокпостов этой «цепочки» стал блокпост 31 в районе села Фрунзе, ставший последним рубежом обороны ВСУ после утраты с большими потерями еще осенью 32-го блокпоста. В конце января в результате тяжелых боев был взят 31-й и 29-й. Однако взять село Крымское, расположенное к северу от 31-го, не удалось. Теперь 31-й блокпост - это линия фронта. Кадры с этого места я увидел сразу после его взятия в фильме Александра Рогаткина в рамках программы «Специальный корреспондент». Теперь вот довелось побывать самому.

Отступая, «укропы» оставили не только груды мусора, но и оружие, боеприпасы. Кроме того, в наследство от них досталась вся «инфраструктура» - собственно, блокпост, блиндажи, окопы. Задолго до самого блокпоста на дороге начинаются импровизированные преграды из покрышек и мешков с песком, заставляющие автомобилистов сбавить скорость.

Уходя отсюда, «укропы» бросали не только оружие, но и личные вещи. Много белых католических крестиков (видимо, тут стояли в основном «западэнцы»), коробок от американской гуманитарки и армейских пакетов. Вокруг разбросаны упаковки от «промедола», «триган-д».

Внутри блокпоста – пулеметные «гнезда», радиоузел и блиндаж, вход в него завешен одеялом. Рядом «хоздвор» и «кухня» - здесь рубили дрова, жгли костер, готовили пищу. Все это «хозяйство» спрятано от посторонних глаз небольшим забором из тех же «подручных» средств. Поля вокруг блокпоста безлюдные – посевной в этих местах нынешней весной не будет. На полях ближайшего села Фрунзе лежит неубранный прошлогодний урожай. Некогда благодатная земля страдает от войны не меньше, чем люди, на ней живущие.

Кажущиеся такими спокойными поля начинены смертью. Что и где тут заминировано, точно не знает никто. Все саперы знают только те места, где работали они. Бойцы с обеих сторон периодически занимаются тем, что пытаются минировать и разминировать территорию, прокладывая ходы, как можно ближе при этом подобравшись к противнику. Это напоминает игру в шахматы. Ночь – время минирования и разведывательно-диверсионных вылазок. «Укропы» регулярно «приходят в гости» - цели этих визитов понятны не всегда. Последняя такая вылазка состоялась в ночь накануне моего визита - 6 или 7 человек пытались в темноте проползти на нашу территорию, но были остановлены огнем ополченцев и отступили после ожесточенной перестрелки, имея на руках нескольких «трехсотых». С нашей стороны потерь не было. Все вокруг усыпано стрелянными гильзами.

Ситуация осложняется тем, что «укропы» здесь были раньше – они прекрасно ознакомлены со строением блокпоста, с расположением блиндажей, многие из которых сами же и строили. Они знают, где находятся многие минные поля (поиск путей безопасного прохода – одна из основных целей разведывательных групп), здесь у них давно и не раз пристрелено все вооружение. Впрочем, пока действует перемирие, и дело ограничивается пусть порой и дерзкими, но эпизодическими вылазками разведгрупп со стрелковым оружием.

Впрочем, там, на той стороне, оружие далеко не только стрелковое. Несмотря на то, что согласно минским договоренностям, необходимо было отвести не только «ГРАДы» и ствольную артиллерию, но и танки с минометами, со стороны противника регулярно доносятся выстрелы из запрещенного оружия. Наши бойцы сначала недоумевали, было такое ощущение, что «укропы» от скуки начали «разборки» между собой. Нет, и с нашей стороны бывают случаи попадания под «дружественный огонь» - так, совсем недавно тут в темноте завязалась перестрелка между не имевшими общей координации подразделениями народной республики – к счастью, обошлось без жертв. Но там, на той стороне, одни «укропы» попросту расстреливали других «укропов» из танков и минометов.

Позже выяснилось, что на их блокпосту стоят ВСУшники, а обстреливает их «Айдар». Это что-то типа тактики «заградотрядов» в мирное время – «кошмарят», чтобы не расслаблялись. И не сдавались в плен. Еще осенью, когда штурмовали 32-й блокпост, оставшиеся без боеприпасов и продовольствия ВСУшники предпринимали попытки сдаться ополченцам, но эти попытки пресекались огнем в спину. Вот и сейчас пытались договориться о сдаче, но, как говорится, «сделка сорвалась»…

Мы с командиром проходим блиндаж, идем к наблюдательному посту. Под ногами с трудом угадывается асфальт. Когда-то тут было шоссе и важная развилка - на север дорога шла в сторону Крымского (туда, где «укропы»), на запад - на Лисичанск, на юг – на Кировск и Стаханов, на запад - на Желобок (тоже наш), на восток – на Луганск. Тут ходили междугородние автобусы, даже сохранились остановки, окрашенные, как и везде на Украине в желто-голубые цвета. Одна рядом с блокпостом разгромлена в хлам. Другая - на дороге на Крымское, стоит целая. Но близко подойти нельзя – именно оттуда прошлой ночью пришла ДРГ противника.

Земля под ногами усеяна осколками, гильзами, остатками мин. Некоторые мины торчат оперением из бывшего асфальта – так глубоко они вошли. Командир советует не стоять посреди дороги и не фотографировать в полный рост, чтобы не стать мишенью. Снайперы приходят и лежат на точках по нескольку суток, сами не расслабляются и другим не дают. Откуда прилетит пуля – никогда не знаешь, и звенящая тишина над степью заставляет немного нервничать.

За перекрестком подбитый укровский танк, впрочем, выглядит почти целым, только кусок трака валяется метрах в тридцати, на другой стороне перекрестка. Рядом капонир для этого танка. Посреди дороги остов сгоревшего грузовика, а на другой ее стороне остов выгоревшей БМП. Вокруг беспорядочно разбросаны ящики из-под патронов. Близко подойти нельзя – заминировано. Да и все те же снайперы не позволят.

Идем к блиндажу, откуда осуществляется наблюдение за противником. Опершись локтями о бруствер, смотрю в бинокль. Второй раз за всю войну вижу врага так близко. По блокпосту перемещаются люди. Такие же обычные люди. В таком же камуфляже, только наши носят белые опознавательные ленточки, а они – желтые. Виден их танк, бээмпэха, грузовик, белая «Нива». Ощущение, что все это происходит в метрах пятидесяти от тебя, но до них сотни и сотни метров бескрайней степи – унылая голая земля и столбы с оборванными линиями электропередач. Наверное, где-то там сидит их наблюдатель с биноклем, который, по словам ополченцев, уж точно мощнее нашего – американский, и, может, даже видит нас, выглядывающих из узкой амбразуры. В бинокль можно наблюдать и разрывы танковых снарядов неподалеку от их блокпоста – работает «Айдар»…

Мы остаемся вдвоем с наблюдателем. Он из Белоруссии, но возвращаться не собирается - у Батьки закон один для всех, и там сажают за участие в любом вооруженном конфликте на чужой территории, независимо от того, на чьей стороне ты воюешь, и получаешь ли за это деньги. Но большинство ребят местные – выходцы с Донбасса. В ополчение продолжают идти и во время «перемирия». Многие, кто не собирался делать это летом и осенью, идут сейчас, насмотревшись на зверства оккупантов. Впрочем, многие и уходят, испугавшись реального боя и не выдержав армейской нагрузки. «Текучка» большая, но ополченцы воюют не из-под палки, как «укропы», а по идейным соображениям, и мотивация их чрезвычайно высока.

«Бахмутовская трасса» еще с осени получила название «дороги смерти» - она постоянно простреливается по всей длине. Чужие тут не ходят. И не ездят. Местные жители давно отказались от перемещения через линию фронта. Впрочем, рассказывает командир, несколько дней назад к блокпосту в темноте подъехала неизвестная машина. Бойцы в это время ужинали, и появление двух ослепляющих огней от фар в ночи устроило переполох – все побросали котелки и схватились за оружие. Машину остановили и перетряхнули – в ней были муж и жена, мелкие коммерсанты с товаром (кажется, бытовая химия). Очень испугались. Сказали, что ехали из Изюма в Лисичанск – как попали сюда, сами не знают, заблудились. Через несколько часов их отпустили, хотя, наверное, зря. Удивился даже я, не настолько хорошо знающий местность – как так можно заблудиться? А на «укроповском» блокпосту их так просто пропустили и даже не предупредили, куда они едут? Скорее всего, шпионы – разведывали местность и проверяли, насколько укреплен наш блокпост.

Вскоре возвращаются саперы. Они взрывают неподалеку неразорвавшиеся снаряды. Все бойцы в этот момент прыгают в траншею и закрывают уши руками. Бабах, и ветер гонит черный дым в сторону противника. Но им явно не до нас – у них там снаряды рвутся совсем рядом и отнюдь не в безопасном, специально отведенном месте.

После обеда ополченцы устанавливают над руинами остановки красное знамя на деревянной палке. Почти наверняка по нему будут пристреливаться «укропы». Впрочем, пусть лучше по нему, а не по блокпосту. Мы уезжаем, а бойцы идут на позиции. Ротация была совсем недавно, стоят тут по четыре дня. Если «укропы» пойдут на прорыв, их есть, чем встретить, только они, будучи в здравом уме, не пойдут. Но трепать нервы будут, а ведь каждая такая «нервотрепка» - это человеческие жизни. Война не прекращается, несмотря на перемирия. Впрочем, никто и не расслабляется…

Фото автора

Источник