| Главная » Статьи » История | [ Добавить статью ] |
Невыполненная директива
|
Причиной катастрофы лета 1941-го могла быть измена Анатолий Брычков Григорий Никоноров Александр Петрушкин  Война не окончена до тех пор, пока не похоронен последний солдат, павший на поле брани, и не получены внятные ответы на многие вопросы, в том числе о причинах неудачного вступления в войну РККА. Слишком просто все валить на «тирана Сталина», который, видимо, был настолько не заинтересован остаться у власти, что не слушал тех, кто призывал привести войска в боевую готовность, хотел нанести превентивный удар и т. п. Сегодня появилась возможность опираться на документы и исторические источники, о которых в годы перестройки и последующие десятилетия не принято было упоминать. К тому же бал правили либеральные «исследователи» – как правило, без специального исторического, а тем более военного образования. Что должен был сделать лидер страны для подготовки к войне? Какова роль наркома обороны К. Тимошенко и начальника ГШ Г. Жукова? Каково содержание документов – от «основ стратегического развертывания вооруженных сил» до конкретных директив командирам приграничных частей о прикрытии участков государственной границы? Было ли предупреждено военно-политическое руководство страны о возможном нападении противника? Постараемся разобраться без эмоций, опираясь только на документы. «Противник имеет у нас своих людей» Любому военному человеку известно, что ответственность за подготовку ВС к войне несут нарком обороны и Генштаб, а конкретно – его начальник, поэтому заявления о том, что во всем виноват Сталин или, к примеру, разведка, не соответствуют действительности. «Наша агентурная разведка, которой перед войной руководил Голиков, работала плохо, и она не сумела вскрыть истинных намерений гитлеровского верховного командования в отношении войск, расположенных в Польше. Наша агентурная разведка не сумела опровергнуть лживую версию Гитлера о ненамерении воевать с Советским Союзом», – говорил Жуков на XIX пленуме партии. “ Почему командиры частей, не попавших под вражеский удар, вскрывая «красные пакеты», получали задачу перехода границы и атаки противника на польской территории? Это был вариант «плана приграничных сражений» расстрелянного заговорщика Тухачевского? ” Когда же маршалу предъявили многочисленные донесения о подготовке Германии к нападению на СССР, четырежды Герой Советского Союза был не просто изумлен, а шокирован. Ведь ему предъявили именно те сообщения, на которых он указан как адресат и ставил подпись. Кстати, именно из-за этого он вынужден был уже в первом, 1969 года издания варианте «Воспоминаний и размышлений» признать, что «20 марта 1941 года начальник разведывательного управления генерал-лейтенант Ф. Голиков представил руководству доклад, содержащий сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса»... Тем не менее Жуков заявил в мемуарах, что выводы из приведенных в докладе сведений по существу снимали все их значение. Что при этом он имел в виду, непонятно, ведь исходя из первого вывода было ясно, что Германия не нападет на СССР, если находившийся в то время в Англии Гесс не достигнет благоприятного результата на переговорах (как показала история, англосаксы, судя по всему, сдержали слово – не открывали второй фронт до 1944 года). А второй вывод очевиден: война началась 22 июня, а не весной 1941-го. Перечень представленных Сталину сведений включал 57 донесений советских разведчиков о подготовке Германии к нападению на Советский Союз. Всего же с 1 января по 21 июня 1941 года Центр получил 267 донесений, в которых детально отражалась подготовка Германии к нападению на СССР. По указанию начальника ГРУ 129 из них были доведены до сведения политического и военного руководства СССР. Военная разведка почти ежедневно докладывала Сталину, Молотову, Тимошенко, Берии, Жукову о нарастании угрозы со стороны Германии». Назывались и предполагаемые даты агрессии против СССР. Однако срок проходил, а нападения не было. Наряду с «правильной датой» (в нашем случае 22 июня 1941-го), докладывалось многое, не соответствовавшее действительности. В любом готовящем войну государстве час Ч во избежание утечки информации называется даже своему командованию за несколько дней. Окончательное решение принимает только глава государства. Дата нападения на Францию переносилась Гитлером 37 раз. В последние годы в исторической литературе стало расхожим мнение, будто менее чем за сутки до вторжения Берия на одном из донесений внешней разведки НКГБ оставил резолюцию: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль как желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить». Однако авторы, ссылающиеся на подобные документы, не могут подтвердить их наличие. Следует признать, что определенный круг лиц, через которых информация попадала к Сталину на стол, существовал. Однако система исключала создание какого-либо информационного фильтра. Как показывает анализ ситуации, у высоко ценившего разведданные руководителя государства недоверия к разведке не было. Было стремление перепроверять полученные сведения, что просто необходимо при принятии управленческих решений. Ни одна разведка мира не имеет полной информации о противнике, а ошибки стоят дорого. Нельзя забывать и о предательстве. Перед войной к врагам переметнулись немало разведчиков. Это резиденты-нелегалы Игнаций Рейсе (Натан Порецкий), Вальтер Кривицкий (Самуил Гинзбург), Александр Орлов (Лейба Фельдбин). Среди перебежчиков был и начальник УНКВД Дальневосточного края Генрих Люшков. Кривицкий сдал британцам свыше 100 сотрудников, агентов, доверительных связей и контактов по всему миру, прежде всего в Англии. Между тем вся агентурная сеть внешней разведки СССР (то есть НКВД-НКГБ) к началу войны насчитывала чуть более 600 человек. Когда отчет британской контрразведки по опросу Кривицкого попал в Москву, на Лубянке были в шоке. В таких случаях вводится двойная и тройная проверка как самих сотрудников, остающихся работать за рубежом, так и поступающей от них информации. Требовалась особая осторожность. Ведь согласно положениям международного права того времени всеобщая мобилизация была равнозначна объявлению войны. Почему-то считается, что на территории СССР не действовала германская разведка и что можно было, не боясь огласки, перемещать войска к вероятным ТВД. Пытаясь укрепить приграничные округа, Сталин в середине мая 1941 года санкционировал выдвижение некоторых армий. Но едва началась переброска войск, происходившая при максимальной секретности, МИД нацистской Германии тут же заявил руководству СССР ноту протеста с требованием объяснить, почему 16-я армия из Забайкальского округа передислоцируется по железной дороге на запад. Характер утечек информации перед войной и в начале ее был таков, что об этом упоминает и Жуков. В самый разгар трагического лета, 19 августа 1941-го уже месяц как бывший начальник Генерального штаба РККА генерал армии Жуков представил Сталину очень интересную докладную: «Я считаю, что противник очень хорошо знает всю систему нашей обороны, всю оперативно-стратегическую группировку наших сил и наши ближайшие возможности. Видимо, у нас среди очень крупных работников, близко соприкасающихся с общей обстановкой, противник имеет своих людей». Следует признать, что советское руководство сделало все, чтобы уберечь страну и ее народы от страшного удара. Но не допустить нападения Германии на СССР было невозможно, и определение срока нападения не играло существенной роли – оно состоялось бы все равно. Меры приняты Что было сделано высшим военно-политическим руководством для непосредственной подготовки страны к отражению немецкого вторжения? Следует различать политическую и военную составляющую подготовки страны к войне. С точки зрения первой действия Сталина и Молотова не вызывают вопросов. После провала переговоров со странами западных демократий о создании союза против Гитлера Сталин сумел выиграть время для подготовки страны к войне. Заключение знаменитого договора о ненападении с Германией, столь проклинаемого сегодня либералами и демократами, позволило развернуть агрессивные устремления Германии на 180 градусов, а СССР получил столь необходимую более чем годичную передышку. В результате присоединения западноукраинских и белорусских земель, восстановления гегемонии в Прибалтике и переноса государственной границы с Финляндией значительно улучшилось военно-стратегическое положение страны. Умножились ресурсы государства, линия соприкосновения с вероятным противником была отодвинута на сотни километров. Гитлеровцы оказались лишены возможности включить в состав своих передовых группировок триста тысяч хорошо вооруженных солдат армий Литвы, Латвии и Эстонии, создать из украинских националистов и прибалтийских нацистов добрый десяток эсэсовских дивизий и применить их в первом ударе. Осознавая неизбежность военного столкновения с Германией, СССР в период с 1935 по 1941 год провел следующие основные мероприятия по повышению боеготовности Вооруженных Сил: перевод Красной армии (1935–1939) на кадровую основу; введение всеобщей воинской обязанности (1939); создание и развертывание серийного производства нового поколения вооружения и военной техники (1939–1941); стратегическое мобилизационное развертывание Вооруженных Сил в 1939–1941 годах с 98 дивизий до 324; подготовка Западного ТВД к войне (аэродромы, укрепрайоны, дороги). В апреле – июне 1941 года с нарастанием угрозы войны были приняты дополнительные срочные меры по повышению боеготовности, включавшие призыв в апреле-мае сотен тысяч резервистов для пополнения войск западных военных округов, директивы: а) о срочном приведении в боеготовность всех долговременных огневых сооружений, укрепленных районов с установкой в них оружия полевых войск при отсутствии табельного, б) о создании командных пунктов, в) о скрытой переброске войск с 13 мая в западные округа, г) о приведении в боеготовность и скрытном выдвижении с 12 июня в сторону границы дивизий второго оперативного эшелона, а также резервов западных округов, д) о приведении в боевую готовность войск западных округов с 18 июня 1941 года, е) о занятии командных пунктов сформированными фронтовыми управлениями. Сразу же после возникновения в 1939 году советско-германской границы были резко интенсифицированы фортификационные работы. Прежде всего в Киевском и Западном, а затем и Прибалтийском округах. Началось строительство второй, самой западной линии оборонительных сооружений, обычно именуемой в исторической литературе линией Молотова. Здесь должны были быть 5807 сооружений. К началу войны в число действовавших вошли 880, а 4927 находились в стадии строительства. На линии Сталина имелись 3279 сооружений, построенных в период с 1928 по 1939 год, еще 538 оставались незавершенными. Впоследствии Хрущев выдумал версию, что по приказу Сталина укрепрайоны на старой границе были взорваны (вариант – с них было полностью снято вооружение). К сожалению, по конъюнктурным соображениям этой глупости подыграли некоторые маршалы, особенно Жуков, вынужденный объяснять, почему гитлеровцы, столь легко преодолев линию Молотова, попросту перемахнули через линию Сталина, в том числе в самом мощном из округов – Киевском. Ведь им до середины января 1941-го командовал сам Жуков, а затем его выдвиженец Кирпонос. Что касается советских планов вступления в войну, они остаются предметом ожесточенной полемики. Но невозможно спорить с тем, что не существует ни одного советского официального документа в отличие от знаменитого плана «Барбаросса», который бы свидетельствовал о подготовке СССР к наступательным действиям. На основании полученных разведданных маршалом Шапошниковым были разработаны и представлены политическому руководству страны «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг.» от 18 сентября 1940-го. На сегодня это единственный известный официальный документ подобного характера, он подписан и утвержден Сталиным. План был сугубо оборонительный. Во главу угла ставилась задача отражения и сдерживания противника, особенно его первого удара, а в случае вклинивания в нашу оборону – выбивание его совместными контрударами мехкорпусов и стрелковых войск. В качестве главного принципа на этом этапе предусматривалась активная оборона в сочетании с действиями по сковыванию противника. И только затем, когда будут созданы благоприятствующие этому условия, а под ними однозначно подразумевалось сосредоточение основных сил западной группировки войск РККА, переход наших войск в решительное контрнаступление. Здравая логика Генерального штаба, если учесть географическую особенность основного ТВД: ведь речь-то шла об обороне России от нашествия с Запада, а в условиях господствующей на этом направлении Русской равнины по-другому просто невозможно. Все остальные предложения по развертыванию войск, составленные Василевским, Баграмяном и другими, на которые так любят ссылаться Резуны-Суворовы и их российские либеральные коллеги, документами военного управления с юридической точки зрения не являются, так как никогда не докладывались политическому руководству и соответственно не были утверждены в установленном порядке. Не вдаваясь в анализ «Соображений…», заметим, что главная мысль документа, от которого должны были верстаться все нижестоящие директивы, – сосредоточить основные усилия на прикрытии главного направления вероятного удара противника – Минск – Москва (полосы ЗапВО в полном соответствии с полученными разведданными). Ключевое отличие единственного официального государственного документа от бумаг, разрабатывавшихся Василевским, Баграмяном и другими, в том, что согласно видению Генерального штаба (Жуков и Тимошенко) главный удар немцы должны были нанести на юге (Киевский округ) и на севере (Прибалтийский округ), а для парирования этих действий предусматривалось нанести встречный контрудар (который привел к катастрофе лета 1941-го). Как могло случиться, что официальный план вступления в войну предусматривал шаги, полностью совпадавшие с данными разведки, а реальная подготовка велась по иным соображениям? Почему Генеральный штаб Красной армии, не поставив в известность политическое руководство страны, осуществлял военное планирование по другому документу? На каком основании в качестве главного метода обороны страны Тимошенко, Жуков избрали вариант немедленного встречно-лобового контрудара или, если говорить строго военным языком, отражения агрессии стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями? Ведь это не было предусмотрено официальным планом обороны. Почему командиры частей, не попавших под вражеский удар, вскрывая «красные пакеты», получали задачу перехода границы и атаки противника на польской территории? Это был вариант «плана приграничных сражений» расстрелянного еще в 1937-м заговорщика Тухачевского и его окружения? Концепция пограничных сражений – это вариант боевых действий, в котором главный приоритет отдавался именно немедленному встречно-лобовому контрудару, то есть якобы отражению агрессии стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, в том числе и в превентивном варианте. Тогда это называлось операциями вторжения. Концепция предусматривала приоритет удара фланговыми группировками с переносом центра тяжести на авиацию и танковые (механизированные) части. Основная группировка сухопутных войск в таком случае выставляется статическим фронтом «узкой лентой» с минимальной линейной плотностью, к тому же с большими разрывами между оперативными и стратегическими эшелонами. И их обороноспособность, прежде всего устойчивость при внезапном ударе, минимальная. Об ущербности такой «стратегии» отражения агрессии некоторые советские генералы говорили еще в 30-х годах и аргументировали свою позицию. Маневры и учения того периода доказывали то же самое. Прежде всего то, что применение такой концепции в дебюте войны чревато катастрофическим разгромом. Почему же в 1941-м сработала эта «стратегия»? Окончание следует. | |
| Просмотров: 879 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |